И-эх, и что тут поделать…
А четвертая четверть вмещала в себе гигантскую церковь с куполами словно позолоченные луковицы, выросшие на некоем гиперудобрении. Церковь была выкрашена в черный, золотой и розовый цвета. Все вместе было таким громадным, настолько уродливым и несоответствующим старому, прелестному Ужгороду, что прямо плакать хотелось[175]. И вот как раз именно там принимал поп Иван.
Это вот старый центр Ужгорода, пост-венгерский… и четвертая четверть…
Я стоял на балконе гостиницы, курил. Глядел вниз, на «лады», «москвичи» и подрихтованные западные автомобили, снующие по перекрестку. Хотя уже сделалось темно, я решил, что визит попу Ивану нанесу еще сегодня.
Поп Иван, ничего не поделать, пиздел как Троцкий.
Когда я пришел, он как раз въезжал на церковное подворье на своем откормленном и блестящем черном «мерине». Выглядел он воплощением всех стереотипов о попах. Из своего мерина он вылез словно какой-то киношный бандюган. Дорогие часы и блестящие туфли. Элегантно подстриженная борода, волосы схвачены в хвостик. Было видно, что вся это пребывание на должности священника для него просто хороший бизнес. И мне было интересно, а не является ли его попадья молоденькой блондинкой со стоящими ракетами сиськами.
Поп забрал меня к себе в хату[176], где только деда с бабкой не хватало. И плакался при этом, что украинское государство гадкое и нехорошее, что они, русины — это соль земли, истинные европейцы, работящие и послушные, а вот украинцы — это все зло земли, лентяи и вообще. Доказывал, что Европа кончается на Карпатах, а русины как раз живут на Карпатах, так что они могли бы Европу защищать, почему бы и нет. В связи с чем, — вещал поп Иван — Европа обязана как можно скорее не только признать независимое Закарпатье, но и принять его в Союз. Потому что, если не сделает так, это будет означать, что Европа сама не верит в собственные идеалы, и вообще, что она — продажная курва.
— И что тогда? — спросил я.
— И тогда, ответил поп Иван, улыбаясь усмешкой Антони Мацеревича[177], - придется нам идти на поклон к Москве.
Из церкви я выходил убежденный в том, что мир, по которому лазят такие «чуды» как поп Иван, обречен на гибель.
В гостиничной пивной девицы изображали из себя холодных блядей, а их дружки — бандюков. Все они в своих ролях были настолько убедительными, что — тут я был уверен — действительно верили в эту блядскость и эту бандюковость.
На другой день, в одном из баров старого города я встретился с другим предводителем движения за независимость. Этот был дантистом, фамилия его была Сидорук[178], и он был крайне порядочным и печальным человеком. Встретиться со мной он договорился по центральноевропейскому времени, то есть, часом ранее, чем указывали все часы на территории Украины, потому что киевского времени он не признавал. Он и вправду родился с неправильной стороны линии Хантингтона[179]. — Киева от нас не видать, — печальным голосом пояснял он. — Карпаты заслоняют. Мы, — продолжал он, — являемся частью иного пространства. Словакия. Венгрия, — перечислял дантист. — Просто-напросто, мы еще одна маленькая центральноевропейская страна, которую кто-то и когда-то безжалостно пришил к чужой туше, — утверждал Сидорук, и, возможно, он был бы и прав, если бы та туша уже не пустила метастазы. Ведь поначалу СССР, а потом и Украина укрепились здесь крепко, очень даже крепко. Но я понимал Сидрука, как я его мог не понимать. А он говорил о том, что когда Гренландия желает отделиться от Дании, то датская королева приезжает в Нуук и благословляет сторонников независимости. Что, когда Шотландия уже не желает быть частью Великобритании, тогда премьер созывает специальную комиссию и вместе с шотландцами ломает голову над тем, как все это лучше провести. А у нас, — одной рукой Сидорук изобразил драматический жест, а второй вытащил из папки повестки в милицию и бросил их на стол. Действительно, мозги (и не только) ему полоскали регулярно.
С Сидоруком мы напивались в печальном стиле, заглатывали кофе с коньяком, глядя, как в окна стучит дождь, и как — очень, очень медленно — Центральная Европа возвращается туда, где ее место. Мы глядели на оставшиеся от Венгрии сецессионные каменные домики, на мост через реку Уж, на каменную набережную. Сидорук рассказывал, как следует пробуждать в людях национальное сознание, чтобы нагнать те сто пятьдесят лет разницы в процессе пробуждения между русинами и другими народами. Что следует делать так, чтобы русинскость ассоциировалась с центральноевропейскостью, а посредством этого — с западным цивилизационным выбором. Но говорил он все это без какой-либо уверенности.
175
Вот фиг его знает, чем дальше в лес, тем становится непонятнее: зачем выдумывать, ведь есть Нэт, Гугль, опять же, полякам приехать в Украину, как два пальца об асфальт. Церковь в центре Ужгорода вы сами можете увидеть на снимке (иногда такие случаи оправдывают вставку картинок в текст): даже цвет не совпадает (или уродливой церковь была ранее, но черно-розовую-версию я не нашел), ну а уже относительно любви к форме… На мой непросвещенный взгляд церковь в городское пространство вставили весьма даже грамотно.
176
В оригинале — в хавиру (zabrał mnie do chawiry). Кстати, возвращаясь к примечанию 168, этот «поп Иван» — вылитый отец Димитрий Сидор. Можете убедиться сами, например, https://yandex.ua/images/search?text=%D0%94%D0%B8%D0%BC%D0%B8%D1%82%D1%80%D0%B8%D0%B9%20%D0%A1%D0%B8%D0%B4%D1%80%2C%20%D1%84%D0%BE%D1%82%D0%BE&stype=image&lr=141&noreask=1&source=wiz
177
Антони Мацеревич (Antoni Macierewicz) (род. 3 сентября 1948 г. В Варшаве) — польский политик, историк, преподаватель, публицист. Деятель демократической оппозиции, создатель «КОР», 1991–1992 — министр внутренних дел, 2006 — глава военной контрразведки, с 2015 г — министр обороны Польши. Улыбка (судя по фото) — хитрая.
178
Похоже, гонзо Автора продолжаются, а фамилия Сидорук — это отзвук фамилии отца Димитрия Сидора. Две особенности: Автор регулярно путает фамилии «Сидорук» и «Сидорчук»; Олег Сидорчук — так зовут прокурора Закарпатья.
179
Линия разлома между цивилизациями, отделяющая Запад от православия. См. книгу Сэмюэла Хантингтона «Столкновение цивилизаций» (1996) (например: http://flibusta.is/b/79038)