Постепенно он полностью овладел собой. Он был волевым человеком и не позволял себе уступать собственным страстям, как бы они его ни терзали. Он спокойно вернулся к кровати и, низко склонившись, слегка прикоснулся к ее полуоткрытым губам. Может, это только воображение, но ему показалось, что она откликнулась на поцелуй. Впрочем, тут же слегка нахмурилась и с губ ее сорвалось какое-то невнятное слово.
В глубокой печали Эштон вышел. Чего уж хорошего в том, чтобы постоянно ощущать ненасытную жажду обладания? Чувствуя, как где-то внизу живота собирается в комок боль, он тяжело вздохнул. Его союзником будет время. Время и терпение. Насколько его, конечно, хватит.
Утренние лучи солнца пробились сквозь полуприспущенные занавески в комнате Лирин, коснувшись ее щеки и мягко освобождая от объятий Морфея. Поначалу она ощутила бодрость и удивительный подъем сил; но затем, при попытке поднять руки над головой, у нее все поплыло перед глазами, в мышцах возникла ноющая боль и с ней осознание того, что она по-прежнему ничего не помнит. Радость встречи с новым днем померкла, впрочем, ненадолго. Внутри она ощущала какую-то воздушную легкость, а вместе с ней прилив энергии и уверенности, хотя откуда это, понять не могла. Она снова потянулась, на сей раз не опасаясь боли, а словно бы желая испытать ее, каков бы ни был источник этой вновь обретенной энергии. Лирин никогда не уходила от проблем, встречая их лицом к лицу и стараясь разрешить. Пытаясь разобраться в их множестве, она остановилась на первой и наиболее очевидной. Нельзя остаток жизни проводить в постели. Чем скорее она покончит с неподвижностью, тем вероятнее восстановится цепь ее жизни. Горячая ванна ей бы сейчас не помешала, но обращаться с такой просьбой в незнакомом доме было, пожалуй, неловко. Правда, Эштон Уингейт называет ее своей женой. Если так, то, наоборот, любая просьба покажется естественной.
Выбравшись из кровати и не обнаружив поблизости рубашки, она осторожно двинулась к камину. На медной решетке лежал нож, и она наколола и бросила несколько лучин на тлеющие угли. Затем потянулась за кочергой. Но едва прикоснулась к ней, как в сознании промелькнула картина: кто-то поднимает над ее головой точно такую же кочергу. Видение возникло и тут же исчезло, но этого было достаточно, чтобы ощутить мгновенную слабость. Она, дрожа, опустилась в ближайшее кресло и холодными как лед пальцами потерла виски. Объяснить такую реакцию Лирин не могла и попыталась прогнать это щемящее чувство, но ничего не получалось: наоборот, она начала погружаться в холодную, липкую пустоту.
Лирин выпрямилась, стараясь побороть тошнотворное ощущение. Огонь весело лизал дрова, и она присела рядом с камином, в тепле которого легче было справляться с мрачными видениями. Послышался легкий стук, и сразу же, словно ответа и не требовалось, растворились широкие створки двери. Это была Уиллабелл. Она направилась к кровати, не заметив сначала, что там никого нет, потом остановилась и начала испуганно оглядываться. Лирин вежливо кашлянула, и негритянка обернулась к ней всем своим массивным корпусом.
— Извините, миссис Лирин, я и не думала, что вы встали, — воркующим голосом сказала Уиллабелл.
— Сегодня мне гораздо лучше.
Уиллабелл расплылась в широкой улыбке.
— Хозяин будет счастлив. Он прямо с ума сходит, ждет, когда вы поправитесь. — Она стала разглаживать простыни. — Хотите чего-нибудь поесть, миссис?
Лирин смущенно улыбнулась:
— Мне бы лучше сначала ванну принять. Я имею в виду настоящую ванну, чтобы полежать можно было.
— Ну, разумеется, мэм, конечно. — Уиллабелл подняла упавшую рубашку и помогла Лирин одеться. — Вы оставайтесь здесь, а я принесу все, что надо.
Вернулась Уиллабелл в сопровождении процессии слуг. У одних в руках были коробки с одеждой, у других — ведра с горячей водой, а последний внес латунную ванну. Слуги принялись "за дело, а Уиллабелл расстелила на полу свежие простыни и поставила на столик рядом с ванной разнообразные масла и притирки.
Лирин понюхала каждый флакончик и в конце концов остановилась на цветочной эссенции. Комнату наполнил аромат жасмина. Лирин попробовала горячую воду и с наслаждением закрыла глаза, вдыхая дурманящий запах. Собрав волосы в большой узел, она бросила любопытный взгляд на коробки.
— А это что такое?
— Это из магазина, миссис. Хозяин заказал их несколько дней назад, а принесли только сегодня. Вы мойтесь, а я покажу вам.
Уиллабелл бережно помогла Лирин раздеться, стараясь не замечать, что все тело у нее в синяках. Она, правда, видела их и раньше, но теперь они пожелтели и производили еще более устрашающее впечатление. Шрам через всю спину покрылся струпьями и расползся в ширину, ушибы стали виднее.
— Боже мой, мэм, похоже, что на вас налетели не только лошади, но и коляска.
Лирин с наслаждением погрузилась в воду и, чувствуя приятную истому, глубоко вздохнула:
— Держу пари, что так оно и было.
Негритянка усмехнулась.
— Я бы принесла вам конскую мазь, да уж больно она воняет. А тут еще все эти платья, которые хозяин накупил вам. Разве можно, чтобы был лошадиный запах? И все же я немного смажу вам эти болячки, ладно? Правда, будет немного жечь.
Пока Лирин нежилась в горячей воде, Уиллабелл принялась распаковывать коробки. Взору явились изящные шемизетки, жесткий корсет, шелковые чулки и обшитые кружевом нижние юбки. За ними из коробок побольше появились модные платья и туфли. В ожидании, когда Лирин выйдет из ванны, экономка повесила на спинку кровати кружевную рубашку. Затем, взяв в руки полотенце, принялась обтирать молодую женщину.
— Мистер Уингейт сам выбрал эти вещи? — спросила Лирин.
— Думаю, да, мэм, и скажу вам, он замечательно справился с этим.
— Да, он явно не испытывает трудностей с подбором женского гардероба.
Уловив ироническую интонацию, Уиллабелл замерла и подозрительно посмотрела на Лирин.
— Вам что, не нравятся платья, мэм?
— Ну конечно же, нравятся. Как они могут не понравиться? Ведь все они подобраны с таким вкусом. — И, натягивая рубашку, Лирин добавила: — Я просто хочу сказать, что ваш хозяин умеет одевать женщин.
Словно сообразив, о чем речь, Уиллабелл улыбнулась про себя. Все понятно — жены всегда подозревают, откуда это у их мужей такие способности; а если речь идет о таком красивом мужчине, как хозяин, то и подавно.
— Вам нечего беспокоиться, мэм. Я за всю жизнь не видела, чтобы мужчина был так влюблен в женщину, как мистер Эштон в вас. Когда он решил, что вы умерли, он и сам едва не умер.
Завязывая тесемки халата на талии, Лирин спросила:
— А ты уверена, что я на самом деле его жена?
— Хозяин говорит так, и этого для меня достаточно. А если у вас сомнения, посмотрите еще раз на эту картину. Уж она-то вас должна убедить.
— У мисс Руссе другое мнение. Насколько я понимаю, она была обручена с Эштоном до того, как он отправился в Новый Орлеан и там женился.
— Хм-м! — Негритянка закатила глаза. — Обручена! Это все фантазии мисс Марелды. Она бегала за ним с детских лет, когда приезжала сюда со своим папой. Ее родители умерли около пяти лет назад и оставили ей большой дом в городе. Похоже, тогда она и надумала выходить замуж. Понятно, что она нацелилась на мистера Эштона, недаром крутится здесь все время. Уж я-то ее знаю, она еще долго будет здесь торчать, пусть даже хозяин говорит, что вы — его жена. И как только от нее избавиться?
— Но, может, мистер Уингейт вовсе не хочет от нее избавляться? Она такая красивая женщина.
— Еще как хочет! И уж хозяин как-нибудь справится с этим делом, будьте уверены, — сквозь зубы процедила Уиллабелл.