Улыбнувшись, она дотронулась до его тонких пальцев.
— Добро пожаловать домой, милый. Я соскучилась. Мне ужасно тебя не хватало.
Опустив густые ресницы, он посмотрел, как лопаются пузырьки в бокале с шампанским. Все мысли его были с Лирин, и он долго молчал, прежде чем ответить:
— Домой всегда хорошо возвращаться.
Марелда просунула палец в петлю его пиджака и, дотронувшись до Эштона, ощутила странное волнение в собственной груди.
— Я всегда волнуюсь, когда ты отправляешься в Новый Орлеан, Эштон, — тихо проговорила она. — Ты возвращаешься оттуда каким-то другим, немного сумасшедшим, что ли. Отчего нельзя оставаться дома и заниматься, как все, своей плантацией?
— Джадд — отличный надсмотрщик, Марелда, — заявил Эштон, — и я всегда со спокойным сердцем оставляю плантацию на него, когда отправляюсь на поиски новых рынков сбыта своей продукции.
— Да уж, на Джадда Барнума ты полагаешься целиком. Между прочим, ты единственный в этих краях плантатор, который держит надсмотрщиком черномазого.
— Позволь тебе напомнить, Марелда, что в этих же самых краях меня считают одним из самых преуспевающих. Джадд доказал, что на него и его суждения можно полагаться.
Но Марелда была не из тех, кто легко отступает.
— Просто мне кажется, что белый надсмотрщик на его месте заставил бы твоих черномазых трудиться прилежнее.
— Не надо заблуждаться, Марелда. Джадд заставляет их работать как следует, но смотрит также, чтобы их досыта кормили и давали хорошенько отдохнуть. Если иметь в виду, что Бель Шен процветает, не вижу никаких причин менять что-либо в управлении плантацией. А теперь, — Эштон отступил на шаг и поклонился, — прошу меня извинить. Мне кажется, Лэтем только что возвратился, и я хочу услышать, что он мне скажет.
Марелда сделала было движение удержать его, но он быстро повернулся на каблуках и вышел. Она вздохнула, глядя ему вслед. Порой ее приводила в изумление способность Эштона вдохнуть в других жизнь одним фактом своего присутствия, это особенно чувствовалось, когда он уходил, — вместе с ним уходил и душевный подъем.
Эштон вошел в кухню одновременно с мальчишкой, прибежавшим из конюшни. Тяжело дыша, он сказал, что доктор сможет быть только к утру, однако же по иным причинам, нежели предполагалось.
— Сгорела психушка, мистер Эштон, — сказал парень. — Совсем сгорела, одни угольки остались. Только кухонька стоит. Ей-богу, я собственными глазами все видел — я там и доктора нашел.
— Сумасшедший дом! — выдохнула Аманда, которая за минуту до того вошла в кухню вместе с сестрой. — Но это же ужасно!
— Доктор велел сказать, что он ухаживает за ранеными, потому не может прийти, — продолжал Лэтем. — Кто-то там вообще сгорел, но большинство вроде выкарабкалось.
— Большинство? — переспросил Эштон.
Лэтем пожал плечами.
— Ну эти, психи, кто-то выскочил из дома, а кто-то сгорел. Там еще не всех сосчитали, мистер Эштон.
— Ты объяснил доктору Пейджу, что он нам срочно нужен? — спросил Эштон.
— Так точно, сэр!
Эштон обратился к кухарке, которая возилась у плиты:
— У тебя найдется чем-нибудь покормить этого малого, Берта?
Старуха ухмыльнулась и показала на стол со всякой снедью:
— Да тут полно всего, мистер Эштон.
— Ты слышал, Лэтем? — Эштон кивнул на это изобилие. — Давай, действуй!
— Спасибо, сэр! — радостно откликнулся Лэтем. Ему не терпелось получить свой приз, и, схватив тарелку, он пошел вокруг стола, то и дело останавливаясь и накладывая себе всякие вкусные вещи.
Эштон стоял у камина и хмуро смотрел на ровно горящее пламя. Он думал о скверной новости, которую принес мальчишка, и в то же время его смущало странное одеяние Лирин. Сумасшедший дом довольно далеко от города и в то же время совсем рядом с лесом, откуда и вылетела на лошади эта девушка. Если она не была узницей этого дома скорби, а просто направлялась в Бель Шен, то откуда это необычное одеяние и бешеная гонка?
— Бедняги, — произнесла тетя Дженнифер, грустно покачивая головой.