— Да, точно. Мое вино — лучшее в Гоянах, — с гордостью подтвердил дядя Ваня. — Ты вот думаешь, чего это дядя Ваня вино свое канистрами на позиции возит и за так раздает?.. Я тебе скажу… Это для того, чтоб, если румыны прорвутся, им, гадам, ни одной капли не досталось… Они же, сволочи, садисты, хуже фашистов! Зондеркоманды во время войны так не лютовали. Это ж приходят с той стороны в дома к местным молдаванам, чтоб в волонтеры…
— Силой?
— Ясно, силой! — дядя Ваня разгорячился, повысил голос. — А кто не захотел, мол, отцепитесь, я ни за тех, ни за этих не воюю, идите себе с Богом, так они сначала жену-дочерей изнасилуют на глазах у мужа, потом самого тут же порежут на ленты, а потом всех скопом подорвут или сожгут вместе с домом, да и дело с концом!.. Нелюди!.. И после этого всего они еще думают, что здесь с ними кто-то разговаривать станет?! Да их же как собак бешеных стрелять надо!..
— Вот что, парень, — понизил он голос, наклоняясь к Михе. — Ты думаешь, мне деньги твои нужны, что я тебе флигелек сдал? Мне земля наша нужна, где мы живем, работаем, детей растим. Понял? Вы только удержитесь ребята, не оплошайте, не спасуйте. Не пустите сюда гадов. А уж мы вам поможем, чем сможем…
— А чего ж ты сам, дядя Ваня, на фронт не пошел?
— Чего? Да какой из меня уже вояка? Да и семью кормить кому-то надо… — развел руками дядя Ваня. Потом строго добавил: — Но не сомневайся — если вы не удержите, мы пойдем. Гадам здесь все равно хозяевами не быть. Это уж точно…
Вечером, когда Миха курил, расположившись на пороге своего нового жилища, к нему подошла Танюха.
— Добрый вечер, — вежливо поздоровалась она. — Можно присесть рядом?
— Да лучше не надо, — хмуро ответил Миха, стараясь не смотреть на этот высокогрудый, голоногий секс, разместивший весь свой наступательный арсенал в опасной близости. — Попку простудишь.
— Да вы не бойтесь, — серьезно сказала Танюха, глядя на него в упор, — никто не увидит. Отца с матерью нету дома.
— Да я и не… — «Э, девченка — будь здоров. Надо держать ухо востро…»
— А чтобы я попку не простудила, вы мне свою куртку подстелите.
Миха усмехнулся и покачал головой.
— Тебе сколько лет?.. Только не надо мне читать лекцию о том, что у женщин об этом не…
— Восемнадцать.
— Все понятно, детей — в ясли, — сказал Миха.
— Я уже совершеннолетняя, — обиженно заявила Танюха.
— Ничего подобного, — убежденно возразил Миха. — Совершеннолетие наступает в двадцать один год, когда водку в магазине начинают продавать… А ты — молода еще со взрослыми мужиками игры играть… Тоже мне — Мадонна, — добавил он с напускным пренебрежением, чтобы заставить Танюху обидеться и уйти.
Но она не обиделась.
— Со взрослыми мужиками… — задумчиво повторила она. — А что, невзрослые бывают?
— Бывают невзрачные, — мрачно ответил Миха. — Послушай, детка, что тебе нужно?
— Ну почему так получается? — обиженно заговорила она. — Почему если девушка в хорошем настроении подходит к одинокому скучающему, грустному молодому человеку, чтобы просто поговорить, пообщаться, чтобы помочь ему справиться со своей грустью, он обязательно заподозрит ее в том, что…
— Потому что я отлично знаю, чем это все закончится.
— Чем? — с любопытством спросила она.
— Мы поговорим два часа и обнаружим, что очень симпатичны друг другу. Потом мы начнем встречаться, потом подадим заявление в ЗАГС, поженимся, нарожаем детей и проживем всю жизнь дружно и счастливо, — одним духом выдал Миха.
— Это плохо?
— Ужасно. За каким хером мне нужны родственники в деревне?
— А…
— Так, все, свободна, не видишь — играем, — процитировал Миха и уже от себя добавил: — Танюха, не морочь голову. Ты — клевая девченка, я и не думал, что занавоженная почва Гоян в состоянии произвести такой самородок, но лучше тебе сделать «кругом!» и направиться по своим делам, — а потом, глядя в удаляющуюся Танюхину спину, ласково добавил: — И чтобы глаза мои тебя не видели…
…Миха не выдержал недельного отдыха. Через день он уже был на «Вороне»…
— А все же старые позиции мне нравились больше, — покачал головой Миха, отрываясь от бинокля. — Это, знаешь… как первая любовь, наверное. А здесь, хоть и место получше, и сад обзора не закрывает, а все равно не то… — Он недовольно чиркнул подошвой по дну окопа. — Гляди, Митяй, сплошной песок. Видишь, как осыпается? Уже завтра будет по колено… Эх, где те времена, когда рыли окопы для стрельбы стоя с лошади?..