— Э, вот только не пурши, — отмахнулся Андрей.
— Когда ты начинаешь пуршить…
— Я просто знаю одно: если бы я был главным молдавским генералиссимусом, я раскочегарил бы всю приднестровскую армию за два дня… Ты вот прикинь: идем на штурм полиции, твердыни с хорошим, вооруженным до зубов гарнизоном…
— Откуда ты знаешь, какой там гарнизон?
— Увидишь. Думаешь, они не понимают, что на этом объекте вся их оборона держится? Если моя жопа меня не обманывает, нас ждет настоящий бал-маскарад, с фейерверком и голыми танцами при луне… Так вот, идем на штурм такой твердыни, и идем традиционно без артиллерии, без бронетехники, без резервов. Кто там, ополченцы еще должны ударить?
— В лоб.
— Во-во, в лоб. А гвардейцы куда? В ухо?.. Да мне бы командование молдавской армией…
— Ты недоволен тем, что твоя фамилия «Собакин», а не «Косташ»? — поинтересовался Андрей, располагаясь рядом. — Можешь жаловаться…
— Я даже знаю, куда, — жизнерадостно подхватил Миха, небрежно роняя пепел на Андрюхино колено. — В лигу сексуальных меньшинств…
В этот момент снаружи раздались автоматные очереди. Казаки мгновенно заняли оборону.
Минут через десять перестрелки оказалось, что атакующие — та группа казаков, которая должна была ворваться в здание со стороны привокзальной площади.
— Вот это я и имел в виду, претендуя на должность молдавского генералиссимуса, — объяснял Миха, целенаправленно увлекая Андрея куда-то в глубину гулкого вокзального зала. — Знаешь, фамилия «Суворяну» или «Сувореску» меня вполне бы устроила… Как думаешь, браток, к такой фамилии подошло бы имя-отчество «Александр Васильевич»?
— Наверное, нет, — не очень твердо ответил Андрей. — Послушай, Сувореску, за каким хером ты меня тянешь?
— Я хочу использовать в своих поисках твой чудесный нюх, — без тени улыбки пояснил Миха.
— В каких еще поисках?
Миха смущенно опустил глаза и негромко пробормотал:
— В поисках туалета, конечно… Понимаешь, брат, мне очень хочется пи-пи…
…Объединившись, казаки выдвинулись в сторону полиции. Пройдя вдоль путей мимо памятника железнодорожникам (осмотрев этот паровоз, Миха с удовлетворением убедился, что он по-прежнему находится на запасном пути), они углубились в частный сектор. Тонущие в летней фруктовой зелени дома казались вымершими.
— Ставлю свой автомат против твоей елды, — категорично заявил Миха, — что если очень задаться этой целью, то из каждого подвала или погреба можно вытряхнуть на свет Божий целый выводок пацифистов и филантропов.
— Ты что, браток, гороху сегодня обхряцался? — мрачно спросил Андрей.
— При чем здесь?..
— Больно веселый… Не к добру…
— А это нервное. От страха, — пояснил Миха. — Адреналин донимает…
Попетляв по хитросплетению закрученных в кукиш переулков, побродив по похожим один на другой как близнецы дворам, казаки, наконец, оказались на маленькой тихой улочке, втисйнувшейся своим потрескавшимся асфальтом между двух рядов задних, «слепых» стен домов. Заканчивалась улочка бетонным забором, за которым, чуть поодаль, раскинулся вроде как парк. Там в обрамлении деревьев, виднелось какое-то, явно нежилое, здание. Чуть в стороне от первого сквозь кроны деревьев вырисовывался коробчатый силуэт еще одного дома. Румынов нигде поблизости видно не было.
Казаки шлялись по улочке туда-обратно, трепались, курили. Все было тихо и спокойно. Никто не знал, что делать дальше. Да еще и проводник, как на грех, куда-то запропастился.
— Ну, что ты теперь скажешь, Паулюс? — спросил Андрей. — Каковы, как говорится, перспективы развития нашего наступления?
— Если речь идет о наступлении, то я не Паулюс, а Манштейн, — важно поправил Миха. — Паулюс, он все больше по обороне орудовал…
— Ладно, мля, не пурши только, — покачал головой Андрей. — Дело говори.
— О’кей, — кивнул Миха. — Базару нема. Говорю дело: о перспективах развития нашего наступления тебе с огромным удовольствием поведает вон тот говнюк, наш проводник, который сейчас приближается к нам с крейсерской скоростью восемь кэмэ-че.
Андрей выглянул из-за угла.
— Точно, он. Где это его носило все это время?
— Пути Господни неисповедимы. Может, срачка разбила не ко времени…
— Мужики! Мужики! Вы чего здесь зависли? — орал, торопливо труся к ним, проводник.
— А че? Че делать?
— Так вон же полиция! — тыкал проводник пальцем в сторону второго здания, полускрытого деревьями. — А это, — показал он на первый дом, — детский садик. Там тоже опоновцы сидят…