Вечернее солнце било им в спину, и оттого особенно страшно и грозно заблистали навстречу дома Арсы, стольного града Артании. Особенно сверкал под золотыми лучами великолепный дворец тцаров, из белого камня, окруженный деревьями, а вокруг него, на почтительном отдалении, дворцы знатнейших семей Артании, глав племен и родов.
Широко распахнутые ворота привычно налетели, как порыв ветра, и кони, не сбавляя скачки, прогрохотали копытами по уложенной камнями земле: вокруг дворца тцаров широкая площадь, по мраморным ступеням навстречу сбежали проворные слуги.
И, обгоняя всех, выметнулась легкая, почти прозрачная фигурка, слетела по ступеням, не касаясь ногами, черная коса с голубой лентой вытянулась стрелой.
- Блестка, - выдохнул Придон обреченно. - Ну зачем...
Он едва успел слезть, сам, без посторонней помощи, как она бросилась на шею, но не подпрыгнула и не повисла, как делала раньше, Придон ощутил болезненный укол, все знают о его слабости, все жалеют, как уродца.
Ее горячие губы жадно нацеловывали его глаза, щеки, ухватила крепче и пригнула голову, чтобы чмокнуть в лоб, и, не выпуская, спросила со слезами в голосе:
- Почему? Придон, почему?
Он сказал осипшим голосом:
- Не хочу, чтобы видела таким.
- Но это я, - воскликнула она, - это я!.. Мне можно любым. Я не Ютлан, который смотрит на вас обоих как на героев. Я на вас только как на братьев, которым бывает плохо... И не только тебе, но и Скиллу, я же вижу!
Он поцеловал ее, отстранил, передавая в руки приехавших с ним воинов, и снова без чужой помощи, даже без поддержки поднялся со всеми на второй этаж. Старший сопровождающий распахнул дверь в покои Скилла, все трое остались в коридоре, а Придон перешагнул порог, дверь за спиной закрылась с глухим плотным звуком.
Скилл стоял у окна, повернулся резко. Придон увидел бешенство на лице брата, но, когда тот быстро шагнул к нему, лицо стало прежним, а в глазах снова засветились любовь и сочувствие.
- Что ты с собой делаешь? - сказал он с упреком. - На тебе лица нет, а сам - кожа да кости!.. Придон, ты хоть знаешь, что делается твоим именем?
- Нет, - ответил Придон честно.
Скилл усадил за стол, рука все еще обнимала его худые костлявые плечи. Придон чувствовал сильные пальцы брата, тот время от времени сжимал их, словно не веря, что могучие мышцы растаяли, исчезли, а торчат только кости, кое-как обвитые сухими жилами.
- Знаю, - выдохнул он. - Знаю, что не знаешь. Придон, но твоим именем уже творится черт знает что!
- Что?
Скилл грохнул кулаком по столу.
- Собираются отряды! Все точат топоры, ножи, острят копья. Каждый грезит вторжением в Куявию. Уже делят добычу, которую еще надо завоевать. Жрец по дурости разболтал, что узрел в видениях, а простой народ... ох этот простой народ!.. ненавижу дураков... сделал свои выводы!
- Разве жрец соврал? - спросил Придон осторожно.
Скилл фыркнул:
- Придон, плюнь на все эти предзнаменования! Будь... будь сыном тцара. Будь! И ты все увидишь ясно и четко, без всяких советов со жрецами.
Придон взглянул с недоверием.
- Ты хочешь сказать, что тцарская власть дает... видение грядущих времен?
По губам Скилла пробежала грустная усмешка.
- Я сказал, что тцарской власти удостаиваются те, кто может видеть будущее. Сами, без советов с колдунами. Спрашивать у колдунов - удел простых людей, простолюдья. Я тебе скажу, что вижу я, тцар: сколько лет подряд по всей Артании не было ни одной засухи. Наши посевы щадила саранча. Это знают все, ты тоже знаешь. Кобылы в наших табунах на такой сочной траве приносят каждый год по двое жеребят, и все выживают. То же самое и с людьми. Пусть не по двое младенцев, и выживают почти все. Но вот уже много лет нет даже мелких войн с соседями. Нет войн внутри Артании!.. Ну, те крохотные набеги, что ты совершал, - не в счет. Гибли единицы, а рождаются десятки тысяч. Чуть ли не последнее, когда погиб Горицвет, но теперь уже и внутри Артании нет врагов! Ты еще не понял?
Говорил он холодно, четко, даже загибал пальцы. Придон послушно кивал. Теперь, когда старший брат все разъяснил так подробно, он и сам видел, что молодых и яростных, изнывающих от бездействия воинов становится все больше.
- Нет, - ответил он честно.
Скилл хлопнул в ладоши. Звук получился резкий, словно сшиблись бортами два боевых корабля. Приоткрылась дверь, в щель просунулась голова с вопрошающими глазами. Скилл нетерпеливо указал на стол.
Вскоре принесли кувшин с холодной родниковой водой и второй - с настоем не то жги-травы, не то плакун-корня, Придон не уловил по сильному и острому запаху, скорее всего - смесь.
- Промочи горло, - велел Скилл. - Сейчас там внизу на кухне жарят, по-моему, целого быка. Я сам начну тебя кормить долго и... насильно, если понадобится!.. Эх, Придон, пора тебе понимать такие вещи. Именно в них и разница между тцаром и... просто человеком.
Придон осторожно налил себе в чашу, Скиллу в кубок. Рука дрожала, с трудом удерживая наполненный кувшин, но Скилл смотрел Придону в глаза и не замечал, очень старательно не замечал, что рука брата напряглась так, будто держит гору.
- В чем?
Холодный напиток ожег горло, но тут же в черепе словно пронесся свежий ветер, выдувая сырость и гнилой туман, мысли пошли живее, а взор прояснился.
- Мы никогда так долго не жили без войны, - сказал Скилл настойчиво, в его словах странно уживались гордость и горечь. - Везде сами собой собираются отряды, готовые в набеги. Куда угодно: на Куявию, на Славию, на Вантит, да вообще просто к краю света! Горячая кровь бурлит, требует выхода. Ты сам это видишь. И после этого будешь ссылаться на никчемные видения волхвов?
Придон поежился. Волхвы всегда пользовались грозной и таинственной славой, и сейчас он сказал осторожно:
- Ну почему никчемные...
- А потому, что увидели то, что давно и ясно вижу я! Сейчас все предзнаменования указывают на близость войны. Как же - сколько лет без войны! Да как это артане столько протерпели?
Придон сказал пугливо:
- Брат, но видения посылают боги! Почему не пьешь? Я никогда такого настоя не пил!
Скилл отмахнулся:
- Значит, оживаешь. Вкус жизни ощутил. Дело не в видениях. Придон, я не воин сейчас. Я - тцар. Я, конечно, могу поднять огромное войско и двинуть на Куявию. Там, как доносят купцы и странники, вечная свара и грызня достигли предела. Так что видения, которые послали жрецам боги, я могу видеть... да простят мне боги!.. и без их помощи. В Куявии беры и беричи дерутся за власть, за влияние, и, если вторгнемся сейчас, дальние будут злорадно наблюдать, как бьем тех, кто на дороге, помощи им не пришлют... Мы в самом деле можем прорваться глубоко. Однако сама по себе Куявия сильна, брат. Очень сильна. Там многочисленный народ. И они не трусы, как мы привыкли считать. Да, они уступают нам в отваге и мужестве, но это лишь потому, что живут в роскоши. Они изнеженны, это верно. Но отними у них эту изнеженность, покажи, что вторгаемся в их дома, они будут защищаться храбро. Ну, возможно, будут. Если боги дают нам благоприятные знамения, мы должны воспользоваться ими... Это значит, что мы придвинем войска к пограничной реке и потребуем большей уплаты за... мир. Куявы не любят воевать, ибо живут богаче. Они предпочитают откупаться, это устраивает обе стороны.