Откуда это? Кто это написал? Петр Кохановский в переводе «Освобожденного Иерусалима» Торквато Тассо. Эпоху можно узнать по употреблению октавы да по пропущенному ударению перед цезурой в пятом стихе, который нужно читать Так: «Но все, / что заслоняла и т. д.».
Что стало бы с поэзией, с языком, да вообще с человечеством, покинь нас эрос? Ему мы обязаны такой выдумкой цивилизации, как облачение. Чем больше закрыто тело, тем сильней его подразумеваемые соблазны. Неверно, будто эротизму благоприятствует естество: в колонии нудистов любовь бы куда меньше «прозревала», а потому этот глагол не в пример реже перекликался бы с «заслоняла», не говоря уж о «волновала».
Это восьмистишие обращено к нашей так называемой психофизической конституции. Однако существо с другой планеты, устроенное совершенно иначе, наверняка испытало бы немало трудностей, пытаясь понять, о чем в приведенных стихах речь и почему его внимание привлекают именно к упомянутым в них частям тела. То же могло бы произойти, пробудись однажды утром человечество без какого бы то ни было, ну абсолютно без малейшего интереса к «этому самому». Поскольку террористические замыслы разнокалиберного свойства множатся сегодня и в жизни, и в книгах, нет ничего невероятного в использовании химического оружия или особого излучения, под воздействием которого люди станут смотреть на «снег» грудей и шеи бараньими, ничего не понимающими глазами. Может быть, такую книгу о цивилизации, внезапно избавленной от эроса, стоит написать. Действие там могло бы происходить в стране, по которой подобный удар наносит неприятель, спокойно дожидающийся затем, когда ее лишенное потомства население вымрет. Или подобным оружием пользуется некий враг рода человеческого, пожелавший целиком стереть его с лица земли. Или, наконец, это может быть экспериментатор, обрекающий людей на безлюбое существование сроком лет на пять из чистой любознательности, чтобы посмотреть, как они себя поведут. Воображение подсказывает тут самые разные варианты, однако мы оставим их тем, кто захочет поднять благодарную тему.
Забавы олимпийцев
Боги Древней Греции были капризны. От них зависели человеческие судьбы, но люди не знали, чем можно заслужить милость богов, а чем их разгневать. Потом эти небожители, порою ступавшие и по земле, исчезли вместе с нимфами горных источников, дриадами старых деревьев и морскими сиренами. Их возвращение после многовекового изгнания было не слишком вероятным. Тем не менее оно произошло, во всяком случае так позволяет считать появление книги известного космолога Себастьяна Го.
Принимая во внимание, что авторитет Творца вселенной был серьезно подорван ещё в восемнадцатом веке, когда ему милостиво присвоили титул Великого Часовщика, который, заведя однажды механизм, больше не вмешивается в его работу; принимая во внимание, что принесенные войнами и геноцидом страдания людей в последующие столетия сделали вмешательство Провидения еще менее вероятным; наконец, принимая во внимание, что разум, постигший точные науки, соединил понятие истины с эмпирическим доказательством, — космологи, разгадывая тайну создания вселенной, тщательно избегают объяснений, которые можно было бы заподозрить в религиозном происхождении. Однако некоторые космологи, восхищаясь математической точностью законов, правящих материей со времен Великого Взрыва, не убеждены, что следует отрицать существование мощных разумов, действующих непонятным для нас образом, очевидно, ради собственного развлечения. Профессор Себастьян Го и вовсе высказал предположение, что наша вселенная может быть их экспериментом, основанным на квантовой механике, или даже имитацией.
Книга Себастьяна Го, как признает сам автор, граничит с science fiction, однако посвящена прежде всего нашей земной жизни и исследует в ней крайне загадочную роль случайности и стечения обстоятельств. Нам кажется, что здесь действует какая-то логика и что еще минута — и мы сможем ее уловить, но она ускользает от нас, и мы снова обречены на неведение, и вскоре еще раз попытаемся найти объяснение — с тем же успехом. Разве нельзя представить себе — задает вопрос Го — две команды игроков с непостижимым для нас разумом, которые разыгрывают между собой матч или шахматную партию, используя нас как компьютерные символы? Отсюда переплетения наших судеб, встречи, которые трудно счесть случайными, несчастья, обрушивающиеся на нас, когда их меньше всего ждешь, успехи, заслуживающие иронической улыбки. Отсюда же эти проблески логики в нашей личной истории, склоняющие иногда поверить в Фатум, и следом — опровержение любой закономерности, когда очевидным образом игра переходит в другие руки. То, что рассказывали греки о советах богов, об их пристрастиях и ненависти, определявших приключения смертных, было мудро, ибо доказывало, что они интуитивно ощущали несоразмерность нашей воли и некой высшей, безразличной к нашим мольбам, бухгалтерии.