Илья понимал, что нет никакого смысла его будить и что-то выговаривать - Мишка все равно не вспомнит ни слова, когда протрезвеет. Но высказаться сильно хотелось. Еще сильней хотелось шарахнуть Мишку мордой об стол.
- А ну просыпайся, падла! - Илья дернул Мишку за ногу в грязном ботинке.
Мишка издал долгий, мучительный стон.
- Вставай, зараза! Я пятьдесят баксов за твою кодировку всего неделю назад заплатил! Какого ты опять нажрался-то?
Мишка шумно, со всхлипом, вздохнул и сел, опустив ноги на пол. Глаза его были безумными, но он пытался придать лицу осмысленное выражение. А может, попросту хотел сфокусировать взгляд на «Столичной».
- Илюха… - заговорил он хрипло. - Болото. Кругом болото. Сыро, холодно. Дома провалились, сгнили все. Деревьев не осталось. Как жить, Илюха?
- В окно глянь, болезный, - Илья похлопал его по плечу. - До белочки-то еще неделю пить надо.
- Говорю тебе: болото кругом. Гниет. Как нарыв, изнутри гниет. Страшно.
Илья внезапно вспомнил, что снилось ему перед рассветом. Ясный, осязаемый сон. Сапоги проваливаются в вонючую жижу, под рукой ломается тонкий ствол гнилого деревца… Как нарыв, действительно - нарыв. Потому что внутри происходит нечто, медленно нарастает напряжение, как будто рано или поздно случится страшное.
- Ладно, - махнул он рукой, - спи себе, зараза.
- Илюха, как жить-то будем? - Мишкин взгляд в итоге сфокусировался. - На болоте жить нельзя.
- Да нету болота, приснилось тебе. В окошко посмотри. Солнце светит, листики распускаются.
- Значит, будет. Случилось что-то, Илюха, точно тебе говорю. Кастрюли гнутые на земле валяются, тарелки битые. Телевизор с разбитым экраном. Нету избушки нашей… гусеницы… домики твои раздавленные… Жалко домики…
Мишка всхлипнул сопливо, так что стало его жаль. Приснился сон плохой человеку, а он спьяну и понять не может, что это сон.
- Да вон же они, домики-то! - Илья махнул рукой на полку над столом. - И кастрюли на месте, и телевизор стоит. Приснилось тебе.
Было у Ильи увлечение - клеил он дома из спичек. Все дома, которые рубил, в спичках воспроизводил, и другие, которые понравились. Фотографировал со всех сторон понравившийся дом, а потом собирал и на полку ставил. Модели своих срубов всегда в двух экземплярах делал - дарил хозяевам, это очень людям нравилось. Оба огромных терема из Долины он тоже склеил дважды. Так они пока и стояли на полке, вместе с сотней других спичечных моделей.
- Нет, Илюха, что-то случилось. Гусеницы, гусеницы… Железные, грязные…
Чует ведь, алкоголик несчастный… И откуда только? Ведь Илья еще слова ему не сказал.
- Может, не будешь пить сегодня больше, а? Я ребенка вечером привезу.
- Не буду, не буду. Вот похмелюсь только, и больше не буду.
Илья снова махнул рукой - бесполезно. Вот похмелится, проспится, еще раз похмелится, и так до бесконечности. Глядя на Мишку с Володькой, он дал зарок: по утрам ничем здоровье не поправлять, не пить даже пива - слишком хорошо рассмотрел, чем это заканчивается. Институтские друзья, с которыми он выпивал время от времени, удивлялись, иногда и обижались, что он отказывается пить два дня подряд, но потом привыкли, смирились, как и со всеми остальными его чудачествами. Правда, обычно они Илью с утра и не видели. Как-то само собой получалось, что под конец пьянки обязательно находилась какая-нибудь симпатичная (в ту минуту) особа, которой он был небезразличен.
Трезвым женщин Илья слегка побаивался, они живо напоминали ему семейную жизнь, Лару, мучительный, затянувшийся и все же свершившийся разрыв. Но, на его счастье, большинство из них не стремились к долгим отношениям. Рекордный срок общения с одной и той же дамой за последние пять лет составлял всего один месяц. Да и кому нужен плотник без жилья, обремененный алиментами и пожилыми родителями? Одного обаяния для серьезных отношений маловато, а сам Илья не очень-то хотел связывать себя чем-нибудь большим, чем случайные короткие романы.
Мишка нетвердой рукой потянулся к «Столичной», с трудом отвинтил пробку и вылил в кружку все, что оставалось в бутылке.
- Тебе не многовато для опохмела? - с сомнением спросил его Илья.
Мишка покачал головой, не столько отвечая на вопрос, сколько содрогаясь от предстоящего возлияния, и выпил водку шумными крупными глотками.
- Ну-ну, - проворчал Илья.
Мишка кашлянул, прикрывая рукой рот, - лекарство просилось наружу. И как раз в этот трудный для него миг в избушку вошел Кольцов, огласив кухню длинной матерной тирадой.