Война и разврат наполнили Третий Мир. И Третий Мир был истреблен потопом. Те же, кто пел на холмах Песнь Тайовы, опять были спасены: они уплыли в дуплистых деревьях, заранее срубленных Паучихой.
Плавание их было бесконечным — на восток и немного на север. Они проходили мимо островов, что раньше были вершинами гор. На большом острове позволено было отдохнуть, чтобы вновь уйти в плавание. На этот раз в круглых лодках, сплетенных из ветвей. Много раз пускали странники птиц, но те возвращались ни с чем.
А когда птица принесла траву и земля была близка, люди высадились, решив, что это и есть Четвертый Мир. Но появившаяся на берегу Паучиха разочаровала их:
— Нет, было бы слишком легко и приятно жить здесь, так вы снова быстро впадете в грех. Вперед — и дорога ваша будет трудной и длинной.
И они шли, пока не вышли на ледяной холодный берег, а потом вдоль этого берега еще дольше шли, пока не появился Сотукнанг и не указал им на место.
— Вот Четвертый — Завершенный Мир. Он не так хорош и приятен для жизни, как предыдущие. В нем есть вершины и пропасти, холод и жара, красота и безобразие; есть все — на выбор. Сейчас вы разделитесь на кланы, и каждый пойдет за своей звездой, пока она не остановится на небе. Там и поселитесь. Помните, чему я вас учил.
И он исчез. А люди разбились на двенадцать кланов, и каждый пошел за своей звездой во все стороны света Четвертого мира — Тувакачи.
Опустим описание долгих странствий двенадцати кланов (чуть не сказал «колен») хопи, но все они, обойдя землю, собрались там, где и ныне живет народ хопи.
Первым же вышел к Центру Мира — ныне селение Олд Ораиби, самое старое человеческое поселение в Соединенных Штатах, — клан Медведя. А потом сошлись у трех мес — плосковерхих столовых гор — все кланы. Они стали сеять
кукурузу, сажать арбузы, разводить скот. Каждый клан помнит историю своего пути.
И история эта запечатлена в великолепных, затейливо вырезанных куклах «качина», что в переводе с языка хопи значит «уважаемые духи». Ибо «качина» называются и эти куклы-духи, и наряженные участники обрядов.
И сами обряды.
«Просьба не беспокоить»
План наш был бесхитростен. Заехать сначала к белому учителю, что живет, как хопи, среди хопи, и положиться на его советы, а получится — воспользоваться его связями. Еше стоило заехать в дальнюю деревню на третьей месе: там замечательная лавка произведений индейского искусства. Ее содержит супружеская пара: она, Джейн, — местная индианка, а он — белый по имени Джозеф. У них можно и неподдельную качину купить, и без доброго совета не останемся.
В столовой подавали «хлеб хопи» — толстые сыроватые блины с серовато-голубоватой мякотью, яичницу с беконом и обычный чудовищный американский кофе. Белых в зале почти не было, официантами служила пара учтивых навахо. Хопи с серьезным видом сидели семьями и молча ели блины: день был выходной, люди завтракали вне дома и с мороженым. Было мирно, тихо и почти празднично.
Зато в прихожей праздничное настроение оставило меня: расчерченное яркими фломастерами, висело объявление.
Объединенные деревни 1-й месы
Объявление
В связи с проведением обрядов Катсина деревни 1-й месы будут закрыты для туристов в следующие дни (везет мне: сегодня и завтра!). Мы извиняемся за причиняемое неудобство, но просим понять наше стремление к уединению.
Близкое сердцу бюрократическое сокращение означало «Объединенные деревни 1-й месы». Положительно неведомые темные силы договорились помешать мне, приехавшему в такую даль, увидеть что-нибудь, кроме районной столовой и объявлений райтуротдела племени хопи! Оставались еще две месы.
По пути до 2-й месы нам все время встречались машины, набитые индейцами. Они ехали на 1-ю месу, в отличие от нас их там ждали. Маски и набедренные повязки, очевидно, лежали в багажниках. Мы свернули на немощеный проселок, взяли в гору и оказались на пыльной площадке перед невысокими каменными домами.
Справа на холмике сложены камни, разбросаны перья. Виктор предупредил вполголоса:
— Святилище. Не вздумай снимать!
Постучали в дверь одного из домов. Никакого ответа. Из соседнего вышел индеец:
— Нет его. Оставьте записку, суньте под ведро на крыльце. Он внимательно посмотрел на нас и кинул быстрый
взгляд на святилище. Отсутствие у нас фотоаппаратов и индифферентное поведение, кажется, его удовлетворили.