В итоге сразу после утренних часов в кабинете Александра я в сопровождении Сани, Мари и Николая отправилась в город, к портным. От общества лорда Владимира мы ускользнули – я специально подгадала, чтобы разминуться с ним в коридоре. Сама не могла объяснить, чем именно этот молчаливый лорд меня не устраивает, но компания немолодого бывалого вояки была мне милее.
В первую лавку с собакой меня не пустили, и я решила, что больше сюда заходить не буду. Ведь Мари теперь сопровождает меня постоянно, а желания каждый раз оказываться выставленной за дверь у меня не было ни малейшего. Да и наряд, пошитый в этой лавке, ничем не выделялся.
Во второй лавке меня встретили радушно и сразу проводили к мастеру, а не подмастерьям, помня о моём прошлом заказе на дорогие платья. Николай осмотрел помещение, предупредил, что будет ждать за дверью, и оставил меня в комнате вместе с Мари, Саней и мужчиной-портным и его помощницами, которые в случае надобности снимали с клиенток мерки за ширмой.
Я попыталась, как могла, объяснить мастеру, что мне нужно. Мужчина озадаченно крякнул. Саня, включившись в разговор, описала мастеру нашу форму для тренировок в институте, и, бросив на меня быстрый взгляд, подумала о том, что и в корсетах, и в платьях у нас были предусмотрены тайники.
Я кивнула, благодаря за подсказку, и осторожно озвучила возможность делать тайные кармашки в юбках платьев. Если мастер справится с такой задачей, буду и дальше заказывать у него.
Глаза мастера загорелись. Он вскочил, чем заставил Мари напрячься, и принялся мерить комнату шагами. Хмыкнул.
– Быть может, мы совместим брюки и юбки? Сделаем юбки съёмными, а брюки тогда… Или нет, сделаем широкие штанины, такие, что пока не сделаете шаг, будут казаться сплошной юбкой, но…
Мастер продолжал вещать, размахивая руками, а мы с Саней с улыбками переглянулись. По настоянию мастера с нас повторно сняли мерки, потом мы выбирали ткани из толстых каталогов, обсуждали, какие застёжки на юбке будут удобнее. Ведь шнуровать долго, а крючки могут в самый неподходящий момент расстегнуться. И скрепляться всё должно не на спине, а сбоку или спереди, чтобы можно было переодеться самостоятельно.
Когда мы уходили, Николай тихо поинтересовался, поставила ли я мастеру и его помощникам щиты. Охнув, я вернулась в лавку и затеяла ничего не значащий разговор с мастером. Уточнила сроки, попросила помощников ещё раз показать мне ткани, будто сомневаясь. За это время я успела поставить всем щиты, как учил Александр, с блоком и обратным сигналом.
Это значит, что присутствующие не смогут рассказать обо мне и моих спутниках никому, но, если у них такое желание появится или они случайно попытаются проговориться, я увижу это при следующей встрече. На самом деле, мастера не имеют права обсуждать с кем бы то ни было своих клиентов, но, быть может, кто-то захочет похвастаться необычным заказом.
Поблагодарив всех, я вернулась во дворец, и весь вечер потратила на составление списка расходов для восстановления внутреннего парка. Я вызвала главного садовника, потом леди Ляля, заглянув узнать, как мои дела, присоединилась к обсуждению и осталась в качестве сочувствующей стороны.
Саня в споре почти не участвовала, но старательно записывала все наши выводы, то и дело отправляя слуг то за напитками, то за бумагой и чернилами. Мы устроились со старыми картами в отданной мне библиотеке и засиделись допоздна, доказывая друг другу необходимость тех или иных изменений и затрат.
После таких бурных обсуждений я шла на встречу с казначеем подготовленная и довольная собой. Вернее, это я думала, что готова, но суровый, болезненно худощавый жилистый мужчина первыми же фразами разубедил меня в этом. Мы беседовали в присутствии Его Величества, который пожелал быть в курсе дела. Александр приказал поставить к моему диванчику стол и кресло, и теперь посмеивался, слушая наш с казначеем разговор.
В итоге ему пришлось вмешаться, и решение ежемесячно выделять некую сумму на улучшение парка было согласовано. Тем более, что сейчас штат садовников был почти вдвое меньше, чем до моего прихода, а значит, и на зарплату им будет уходить меньше средств. По-моему, последний аргумент стал решающим. За обедом Александр посмеивался над моим возмущением по поводу упрямства казначея.
«Теперь ты меня понимаешь», – фыркнул он и долил мне ароматный напиток с земляникой из кувшина. Слуг Александр отпустил, а алкоголь не признавал вовсе.
«Всё верно. Курение и алкоголь ослабляют контроль над мыслями и телом, а я не хочу убить или покалечить кого-то».