========== Последняя буква ==========
С самого утра придворный маг Неблагого Двора чувствовал себя как-то не так, иначе, чем всегда, причем, не в лучшую сторону. Голова болела, перед глазами то и дело мутилось, руки временами дрожали, и Лоркан прилагал усилия, чтобы выглядеть как обычно. Вдобавок, рукава мантии казались коротковатыми, отчего он их бесконечно поддергивал.
Отец Счастливчика был сегодня особенно настойчив, намекая — насколько он умел намекать — что Лоркану не место при дворе, ибо ему не хватает букв в имени!
Сам неблагой маг не делал отличий, есть ли аристократически удвоенная согласная в имени или нет. В полном, длинном и неудобном имени Лива — Лливеннгалл — удвоений было аж три штуки, и какого-то особого аристократизма это другу не прибавляло.
Но ладно Лив! Его отец, образцовый аристократ с именем Ганеллонн, не отличался ни умом, ни тактом, лишь склонностью командовать и перестраивать мир на свой лад.
Лоркан как мог быстро отвязался от монаршего отца и отправился переговорить с Ливом: на возможные яды он себя проверил, но лихорадить продолжало со все большей силой.
У Счастливчика были посетители с родственным визитом, пришлось подождать в перекрестье странно заинтересованных взглядов, поэтому Лоркан сделал самое свое высокомерное лицо и внушительно выпрямился. Кажется, даже более внушительно, чем всегда.
И возможно ему послышалось, но ткань рубашки затрещала, как будто она не могла сойтись в плечах.
Лоркан помянул очередных интриганов весьма недобрым словом, уже не сомневаясь, что это покушение. Еще раз прикинул симптомы: лихорадка, дрожь, произвольная расфокусировка зрения и какая-то чепуха с размером одежды. Поддернул рукава, снова и снова доискиваясь следов яда, что осложнялось вдобавок обстоятельством: придворный маг ничего не ел и почти не пил вчера, ибо работал над завершающей стадией одного занятного заклятья…
Его качнуло, и юный грифон сделал вид, что это специально — просто бросил взгляд на носки поджимающих пальцы сапог. Оперся о спинку кресла с самым независимым видом.
Так вот, продолжительная работа над заклятьем означала, что отравили его, получается, позавчера, и это, разумеется, усложняло дело. Вычислить яд будет трудно, избавиться — еще труднее, а главное, необходимо было проверить, как там Лив. Их довольно часто травили в паре.
Ожидающий своего приема король Дома Четвертой стихии, теперь подчиненный Счастливчику вассальной клятвой, как и прочие короли отдельных Домов, с какой-то странной насмешкой разглядывал придворного мага. Формально Лоркан относился к его вассалам, ибо принадлежал своему Дому, а вот фактически стоял много выше — как придворный маг. Находиться в одной комнате с ши, который отдал на растерзание своего младшего сына — белого грифона, было чрезвычайно неприятно, и Лоркан поймал себя на мысли, что с удовольствием накрутил бы королевские потроха на свои выразительные грифоньи когти.
Мысль была не то чтобы нетипичной, но гораздо более отчетливой, чем прежде. В голове все плыло, будто расплавленное желе, и откуда-то изнутри приходила ярость. Дотоле знакомая лишь по схваткам, эта освещала или готовилась осветить весь мир, желтела и полыхала перед глазами как Пески забвения.
Лоркан опустил голову, сосредотачиваясь на поправлении манжет, ускользающих, не желающих вытягиваться до запястий. Голубые глаза короля его Дома продолжали высверливать дырку где-то в центре груди, и желание избавиться от пристального взгляда приобретало все более чудовищные формы. Лоркан понял, что сейчас убьет ублюдка и не будет считать себя виноватым хоть сколько-то. Срочно следовало отвлечься, срочно!
— Как-то вы нехорошо выглядите, господин придворный маг.
Прохладный тон, опущенное приветствие, нет, король нисколько не облегчал задачу, нисколько! Лоркан наступил сам себе на ногу, прикрывая сапоги полой мантии. Жмущее облачение усилило неудобство, получилось ненадолго отбросить ярость назад. На вежливость грифона, впрочем, уже отчетливо не хватало — поднял взгляд и уставился прямо в лицо королю.
— Вероятно, шутки восприятия, господин король Дома Четвертой стихии, — с усилием свел челюсти, опасаясь щелкнуть грифоньим клювом. — Чувствую себя полным сил!
От которых разве что не разрывало. Может, так ощущали себя дети Дома Первой стихии перед линькой? Тогда понятно, отчего Лив-удав становился в такие периоды нервным. Лоркан чувствовал, что внутри его становится больше, он не умещается сам в себе, а шутки с одеждой косвенным образом подтверждали (если это были не видения) ощущения и в плане объективном, реальном, физическом.
Король воздуха хмыкнул, насмешливо воззрился на придворного мага, буравя своими холодными глазами, будто подозревал в том, что Лоркан — грифон, будто собирался Лоркана уничтожить или хотел понаблюдать, как именно он будет корчиться в агонии. Ярость рванулась с новой силой, количество вариантов применения грифоньих когтей к королевской персоне резко возросло.
Вокруг короля возник воздушный щит, и Лоркан понял, что чем-то себя выдал.
— Я вижу, про силы вы не шутите.
И вот теперь старый ястреб смотрел на Лоркана как на своего первейшего врага. Придворный маг не успел понять, чем все же умудрился задеть собеседника, но опустил взгляд, прослеживая поворот головы короля, и понял, что возле правой руки, повторяя очертания его когтей, завивается порывами ветер. Поторопился потрясти ладонью, чтобы король воздуха не рассмотрел подробностей — пока очертания были слишком слабыми.
— Я вообще редко шучу! Обычно меня принимают всерьез, — и проникновенно заглянул королю в лицо.
Достаточно проникновенно, чтобы он понял — угрожает Лоркан тоже всегда всерьез. И лезть к нему совсем не стоит!
По счастью, плотнее пообщаться они не успели, в этот момент двери приемной распахнулись, оттуда вывалилось несколько кузенов Лива, перемигивающихся между собой и поминутно оглядывающихся на Лоркана. Нет, необычного в этом ничего не было — грифон не пользовался среди родни Лива популярностью, но сегодня они как будто замышляли каверзу. Или были близки к ее исполнению.
Придворный маг с трудом собрался, опередил церемониймейстера, проскальзывая в королевский кабинет для приемов и страстно желая, чтобы король-ястреб перестал пялиться ему в спину. Руки сами сходились в кулаки, легкий дворцовый щит стремился преобразиться во что-нибудь по-настоящему убийственное, а перед собой Лоркан почти ничего и не видел.
Двери за ним закрылись, ощущение взглядов пропало, ярость поутихла, стало возможно оглядеться и обнаружить очень близко самого Счастливчика, к слову, весьма довольного. Облегчение от этого факта еще притопило ярость — друг не пострадал, как бы ни крутило придворного мага, Лив явно был в порядке.
Лоркан перевел дух, шагнул по направлению к другу и его трону, но тут, наконец, странное ощущение себя усилилось, и грифон запнулся — ярость больше не помогала сосредоточиться, ничто не раздражало, и силы тоже ушли.
Кабинет смазался перед глазами, пол рванулся навстречу, но на полпути грудь перехватили знакомые руки Счастливчика. Тот запыхтел, удерживая более высокого грифона, подцепляя за пояс и выпрямляя друга обратно.
— Эй, ты чего? — заглянул в лицо и явственно побледнел сам, что придворного мага отдельно не порадовало.
Значит, все действительно плохо.
— Я не знаю, не понимаю, кажется, меня отравили, но я не могу найти яд и словно вырастаю сам из себя, — уткнулся своему королю в плечо, чтобы устоять. — Если бы я был удавом, наверное, поменял бы кожу, но я не удав, Лив, не удав…
— Ох, держись, Лорканн, сейчас мы тебя посадим!
И бодро потащил к трону, пренебрегая официальным значением этого предмета мебели в пользу значения обычного. Очень удобного кресла. Грифон поковылял вслед за королем-удавом, но на полушаге встал как вкопанный. Возможно, это была шутка воспаленного сознания, а отец Лива и король-ястреб ничего и не знали, просто так сошлись звезды. Проклятые звезды, которые никогда не сулили черному грифону ничего хорошего.