– Ну и сука же ты! – вырвалось вдруг у меня.
Батя меня воспитывал в традиции «девочек бить нельзя», но сейчас во мне мужская солидарность прямо вопила, что некоторых – не только можно, но и нужно! Хотя бы словами огреть.
Она недобро прищурилась, и на ее миловидном личике появился оскал – как у гиены, практически.
– А вот не надо меня жизни учить! – прошипела она.
– Да толку тебя учить… – Я махнул рукой, повернулся и отправился домой. Встреча с несостоявшейся любовницей испортила мне настроение, но не очень сильно. Я был решительно настроен прекрасно провести сегодняшний вечер.
Я оптимистично вымылся, побрился и надел всё свежее, включая бамбуковые трусы. Меня всегда забавляло это словосочетание – бамбуковые трусы. Представлялось что-то этакое, шуршащее на ветру. А по факту офигенно приятная для тела ткань, для жары – вот вообще идеально. Надеюсь, Леся оценит.
Принарядиться не получилось, потому что начальству срочно понадобился отчёт по лекарствам, который я обычно сдаю в конце месяца, а сейчас – вынь да положь сегодня, сию минуту. Я же, поскольку очень жадная до денег, работаю на полторы ставки – как процедурная и как палатная сестра. Вот и прилетело сейчас – за процедурный. Я пыхтела, составляла отчет и крыла на чём свет стоит всё начальство разом. Вот нечего людям больше делать в пятницу вечером!
В общем, на то, чтобы заскочить домой, времени не осталось – я еще и на автобус опоздала и ждала следующего двадцать минут. Ну и ладно. Как говорится, не жили богато – нехрен начинать. Я в любом случае на Егора уже произвела некоторое впечатление. Он меня видел исключительно в домашних шмотках: обрезанных старых джинсах и футболках из серии «Ну ничего еще, дырка только под мышкой». Да и незачем мне на него впечатление производить. Уже всё произведено в лучшем виде.
Хотя и хочется. Произвести это самое впечатление заново.
Вот последний укол. Я не успела отойти. Егор вдруг схватил меня за руку и крепко сжал. А у меня почему-то сжалось сердце.
– Не отпущу.
Вот оно как! Мне никто никогда не говорил: «Не отпущу». Даже мать в детстве не говорила, мол, на улицу гулять не отпущу. Я и не представляла даже, какое эти слова могут произвести впечатление. Вдруг – раз! – и ты кому-то нужна. Нужна так, что тебя не хотят отпускать. Я же привыкла, что нужна только своему коту. И то как приносительница еды и убирательница лотка. Ну и маменьке нужна – как источник финансов. А чтобы вот так, без конкретного практического применения…
А тут «не отпущу». Конечно, это только слова. Но они почему-то оказывают на меня какое-то неправильно сильное воздействие.
– Ты уверен, что угрожаешь человеку, у которого в руках шприц? – пошутила я.
Егор рассмеялся.
– Ты обещала попить со мной чай.
Я в принципе не помнила, чтобы давала такое обещание, но спорить почему-то не стала. И ладонь свою из его руки не выдёргивала. Мне ужасно нравилось, как он держал меня за руку. Но так же нельзя стоять долго. Глупо как-то.
– У меня и рулет меренговый есть к чаю, – продолжал искушать меня Егор.
Рулет меренговый. Отлично просто. То, что надо, для девушки, которая ела в последний раз часов в двенадцать дня.
– Егор, ну какой сейчас чай? Я к тебе прямо с работы. Мне бы не чай с меренговым рулетом, а…
В это время зазвонил домофон. Я вздрогнула от неожиданности.
Егор выпустил мою ладонь и резко сел.
– А, например, пиццу, да? Я заказал две большие. Ассорти. В каждой по четыре вида. Нормально?
Я по смотрела в его темные яркие глаза.
– А ты умеешь убеждать, Егор.
Он улыбнулся так, что у меня вдруг снова сжалось сердце. Встал с дивана и пошел открывать дверь курьеру.
Поскольку нужное впечатление я уже на Егора произвела, свой голод я скрывать не стала. Утоление голода – это вообще базовый инстинкт, так что нечего тут. Я, собственно, никогда даже и не пыталась изображать из себя фею, которая питается исключительно цветочной пыльцой, росой и рукколой – по праздникам. Просто мне с метаболизмом повезло. В общем, пицце, которой казалось так много, мы с Егором нанесли существенный урон.
– Слушай, боюсь, что чай и меренговый рулет в меня уже не влезут.
Егор хмыкнул: