– У вас есть своя собственная квартира? – Мама, игнорируя мой кашель и взгляд Кефира, продолжала допрос Егора.
– Конечно.
– Кто ваши родители?
– Отец кандидат наук.
Кажется, «отец – кандидат наук» слегка сбил с мамы ее боевой настрой. А Егор переложил кота на другую руку и взял чашку.
– Я выпью чашечку чаю? С вашего позволения.
Тон «с вашего позволения» был таким, что я внезапно поняла, что Егор тот еще тролль. Он безмятежно пил чай, Кефир мягко затарахтел на его руках. А маменька моя пришла в себя после «отца – кандидата наук». Интересно, кстати, это правда?
– А какие у вас намерения по отношению к Лесе?
Вот тут я не выдержала. Я просто взорвалась. Что это, блин, за вопросы позапрошлого века, мам? Какие, к дьяволу, намерения? Я с этим парнем вчера в первый раз сексом занялась! Где ты выкопала эти «намерения»?
– Мама!
– Самые серьёзные.
В этот раз приступ кашля был серьезным. Егор завозился, пытаясь освободить руку из-под кота, чтобы похлопать меня по спине, но мама успела быстрее. Материнская рука несколько раз звонко шлёпнула меня по спине, под нос мне сунули чашку.
– Попей-попей, Леся, – проявила заботу мама, а потом снова обратилась к Егору: – А что значит «серьёзные»? Вы планируете пожениться?
Свой лимит по кашлю я исчерпала. Зато отчетливо почувствовала, что покраснела до ушей. Я уставилась в чашку. Мне никогда в жизни не было так стыдно. Мама, что ты творишь? Что ты говоришь такое? У меня бухало сердце, в ушах шумело, и еще я чувствовала острую потребность зареветь, знаете, вот прямо в голос. Вот за что мне такое наказание? К такому унизительному сватовству я оказалась вообще не готова. Я даже не предполагала, что подобная сцена когда-нибудь будет в моей жизни.
– Знаете, этот вопрос мы будем обсуждать только с Лесей. – Голос Егора звучал абсолютно спокойно. – Когда мы примем решение, вы, Елизавета Владимировна, будете в числе первых, кого мы поставим в известность.
Наступила тишина. После некоторого замешательства мама поднялась из-за стола.
– Хорошо. Я поняла. Я пойду, наверное. Леся, проводи меня.
Я, не глядя на Егора, отправилась за ней в прихожую. По дороге смахнула всё же выступившие от обиды и унижения слезы. Но это было еще не всё. На прощание мама вдруг обняла меня и сказала: «Кажется, он славный, Алеся».
Это стало последней каплей. Я ничего не ответила. И уж тем более не обняла в ответ. Меня сейчас всю просто так тонко нашинковали, что я никак не могла собрать себя в нечто целое. Я так и осталась стоять в прихожей, привалившись спиной к входной двери.
Я стояла, пока по мою душу не пришли оба мои мужика – рыжий и русый. Оба с одинаково встревоженным видом.
Леська стояла в прихожей растерянная и смущённая. Да, мамаша у нее что надо! Довела дочку до ручки. Я бы даже пошутил на эту тему, ну потому, что смешно же. Я не воспринял всерьез расспросы Елизаветы Владимировны. Всё, что касается меня и Леси – касается только нас двоих. И точка. А Лесина мама… Что мама? Любая нормальная мать будет переживать о том, с кем ее дочка проводит время. Да и нормальный отец – тоже. У меня в голове как-то вдруг без предупреждения по какой-то невероятной и непостижимой логике возникла сначала мысль, а потом и картинка. Вот, предположим, у меня есть дочь. И что, я не буду беспокоиться о ней? Мысль о том, что у меня когда-нибудь, ну хотя бы чисто гипотетически, могут быть дети, посетила меня впервые. Я к этой мысли, разумеется, оказался совершенно не готов. Именно поэтому первая идея на эту тему была абсолютно абсурдной. Быть отцом девочки – это вообще не для слабонервных. Такая ответственность! Я, наверное, собственную дочь вообще из дома не выпущу, чтобы с ней, не дай бог, ничего плохого не случилось. Я тряхнул головой. Так это вообще меня куда-то не в ту степь унесло.
– Лесь… Ты чего? Что случилось? Всё нормально же.
Она подняла на меня взгляд. И руки мои раскинулись сами собой, приглашая ее в объятье. И буквально через секунду Леся была в моих объятьях.
– Пожалуйста… – шептала она мне куда-то в шею, цепляясь за нее руками. – Пожалуйста, Егор…
Единственное, что я понимал отчетливо, что эта ситуация ранила Лесю гораздо сильнее, чем мне показалось. А про всё остальное я буду понимать потом. Я подхватил Лесю на руки и, прежде чем внести ее в комнату, посмотрел на Кефира и кивнул в сторону ванной. Посиди там, чувак. Как мужик мужика прошу.
Кот тряхнул ушами, повернулся и, поддев лапой приоткрытую дверь ванной, скрылся за ней.
Мы с Лесей лежали на диване и молчали. У меня диван удобнее и чуть шире. Но и на Лесином диване нам было очень хорошо. Как вчера. Нет, круче. Леся перестала стесняться совсем, одеяло валялось где-то на полу, а она лежала в моих руках голая и подсвеченная ярким солнцем из окна.