– Ты тоже моя семья.
Она замерла в моих руках, кажется, даже дышать перестала.
А я вдруг уверенно предложил:
– Лесь, выходи за меня замуж. Будем жить как все. Штамп в паспорте и всё такое. Я Кефира усыновлю. Ипотеку возьмём, – добавил я мечтательно.
Леся хихикнула:
– А ипотеку-то зачем?
– А я не знаю! – беспечно отозвался я. Меня охватило чувство необыкновенной лёгкости. – Все берут, и мы возьмём. Или что там еще женатые люди делают?
Леся повернулась ко мне и крепко обняла меня за шею.
– Любят друг друга.
Я тоже обнял ее и прижался щекой к щеке.
– Это главное, согласен.
– Леська, ну какой галстук, ты чего?
– Ну, тогда смени футболку. Или лучше надень рубашку.
– Они все мятые.
– Я поглажу. Где у тебя утюг?
– У меня его нет.
– Как ты живешь без утюга? – Леся выудила с полки голубую льняную рубашку. – Я схожу к себе, поглажу.
– Слушай, это лишнее!
Она лишь сверкнула на меня глазами, а потом взяла с полки еще и джинсы.
– Дорогая моя, кто гладит джинсы?
– Марш в душ!
Вот такая она, женатая жизнь. Я мылся под душем и улыбался. Леся собирала меня на встречу с родителями, как на свадьбу, честное слово. Ну что же, будем считать встречу в ресторане репетицией. Кстати.
Я не особо задумывался, как пройдёт наша встреча. Толку-то? Буду держать руку на пульсе и действовать по ситуации. Что еще остаётся?
Батя сиял, как начищенный самовар. Я только в самых общих чертах представляю себе, как выглядит самовар, ни разу не видел вживую, но в голову пришло именно это сравнение. Ада тоже, на мой взгляд, изменилась. На первый взгляд она была всё такая же – изящная, модно подстриженная, с лёгким ароматом дорогих духов. Но она просто светилась, глаза горели, губы улыбались. Я сразу заметил, что на нее так отец подействовал, она словно помолодела на десяток лет.
Официант принес меню. Ада отодвинула меню в сторону, сказала, что полностью в этом вопросе полагается на отца. Тот сделал заказ, и официант ушел. Я сидел, помалкивал и наблюдал. Ресторан отец выбрал весьма недешёвый. Мне такие места привычны, а ему? Кольнул вдруг укол совести. Сколько раз я бывал в ресторанах с подружками, но ни разу мне не пришла в голову идея посидеть в хорошем месте с отцом. Все деньги я тратил на себя и свои прихоти. Я считал, что имею на это право – это мои деньги, я их заработал. Отец, в конце концов, ни в чем не нуждался, сам себя обеспечивал. Вот именно, обеспечивал. Пока ты, Егор Юрьевич, с жиру бесился. Мысли были, с одной стороны, не самые приятные. А с другой – я точно знал, что теперь в моей жизни всё пойдёт по-другому. Только не очень пока представлял в деталях – как.
Отец хлопотал вокруг нас, как наседка. Подливал вино, уговаривал меня попробовать рулетики, то и дело бросал на Аду взгляды, которые я иначе как влюблёнными и назвать не мог. Наверное, и я так же на Леську смотрю. Но ведь отцу… пятьдесят. А что, в пятьдесят лет люди не могу любить? Но не Аду же! Любовь не спрашивает. Она просто приходит и берет тебя. Если есть соперник – сталкивает вас лбами, высекает искры. Смотрит, как вы мучаетесь, загорается пожар страстей. А дальше всё, ребятки. Разгребайте сами.
Я вообще не ожидал, что на меня нападёт такая лютая философия. А всё потому, что я впервые видел своих родителей вместе. Но чем дальше, тем глубже меня засасывало любопытство. Я пытался сбить философский настрой, задав себе сакраментальный вопрос: «А за чей счет банкет?» Вот придёт момент платить по счёту, – а счёт будет немаленький, – кто оплатит все эти яства? Явно неловкая ситуация. Я могу оплатить, не вопрос. И Ада тем более сможет. Но, конечно, заплатит отец. Он такой! Наверняка уже занял у коллег, он же сегодня пригласил свою семью в ресторан. И горд, и счастлив от этого.
А мне-то почему так горько?
Я помалкивал, ел, пил, отрешенно слушал отца. Он рассказывал обо мне. Про мои успехи в школе, про красный диплом, про что-то еще, чего я сам не помнил. Ни на батю, ни на Аду сил смотреть у меня не было. Одно я знал точно: хорошо, что я не взял с собой Лесю. Я бы не хотел, чтобы она видела меня таким безразличным.
– Егор, пригласи маму потанцевать.
Я словно очнулся. На маленькой сцене и в самом деле расположились музыканты. Клавишник за синтезатором, гитарист, девушка у стойки микрофона. Она запела что-то приятное, мелодичное, узнаваемое. Я встал и протянул Аде руку.
– Пойдём.
Вот тот момент, когда я должен действовать по ситуации. Сейчас или никогда – я должен задать Аде главный вопрос, которым мучаюсь давно и не нахожу на него ответа. Мы задвигались в такт медленной музыки.