Взор у Ады был отрешённый, она смотрела куда-то за мое плечо. Ее спина под моей ладонью немного вздрагивала. Было видно, что ей не по себе, но она держит планку.
Я спросил, почти прошептал ей на ухо:
– Почему?..
Она вздрогнула. Но не посмотрела на меня, не подняла глаз. Она молчала, молчал и я.
Звучала музыка, рядом с нами двигались другие пары, но мы с Адой словно были в невидимом коконе, мы были словно одни на всём белом свете. Я ждал ответа и боялся услышать то, отчего уже больше никогда не смогу с ней общаться.
– Если ты думаешь… – начала она хрипловатым, практически неузнаваемым голосом. – Если ты думаешь, что у меня есть готовый, всё объясняющий ответ… – Она замолчала.
– Я ничего не думаю.
– Я была молода, совсем девчонка. Я выросла без матери, она умерла, когда мне было шесть. Папа любил меня, но был очень требователен ко мне… Он… – Ада вздрогнула всем телом, так, что даже я заметил.
– Он заставил тебя? Увез силой в другую страну?
Ада замерла. А потом вдруг остановилась и резко подняла голову. От ее взгляда я похолодел. Он был яростным. А ярость цельнометаллической женщины – это вам не шутки.
– Нет! – отчеканила она. – Никто меня не увозил силой, не опаивал, не лишал воли. Никакой мелодрамы, Егор. Я просто позволила себя уговорить. Я была слишком подвержена влиянию отца. Я струсила. Наверное, я очень слабая женщина, ведь я не боролась за то, что мне было дорого. Я оказалась бесхарактерной, безвольной молодой дурой. Я совершила ошибку, за которую буду расплачиваться всю жизнь. Я потеряла самого дорогого для меня человека. Тебя, Егор.
Она толкнула меня в грудь и быстро направилась к выходу.
– Ты куда?
– Курить, – бросила она, не оборачиваясь.
Я какое-то время стоял как дурак. Оказалось, что музыка смолкла, а я всё еще стою.
– Погоди, я тоже хочу курить! – выкрикнул я и ломанулся к выходу из ресторана.
На улице около ресторана Ады не было. Черт, куда она могла подеваться? Я обнаружил ее у служебного входа в ресторан в компании мусорных баков. Она не курила. Она рыдала. Успешная бизнес-леди, владелица высокодоходной IT-компании с бриллиантами в ушах и «мерседесом» рыдала около мусорных контейнеров, уткнувшись в шершавую стену ресторана.
Я ни разу в жизни не видел, чтобы женщина так плакала. Громко, захлёбываясь, сотрясаясь от рыданий, подвывая и так шумно вздыхая, что, казалось, именно этот вздох будет сейчас последним. Сердце остановится. Мне стало страшно.
Это истерика. Вот точное слово.
– Ада… – тихонько позвал я.
Она не слышала меня. Она рыдала, и мне от ее стонов стало плохо. Я осторожно коснулся ее плеча. – Ада…
Она еще громче взвыла, плечи ее тряслись от рыданий. У меня было полное ощущение, что Ада сошла с ума. Нельзя цельнометаллическим женщинам плакать. Они от этого могут заржаветь. И окончательно сломаться.
Я не знал, что делать. Я растерялся и готов был звать на помощь. Ада плакала и что-то приговаривала, словно спорила с кем-то, словно пыталась что-то объяснить или доказать.
– Мама… – позвал я.
Она словно не слышала. Я с трудом произнёс это слово, потому что не привык, не знал, как его произносить. Губы не слушались меня. Но она никак не среагировала. Плечи ее тряслись, она не поворачивалась ко мне.
Уйти я тоже не мог. Я был в капкане и не знал, что делать. Может быть, пошутить?
– Мама, дай миллион, – сказал я.
Ноль реакции.
– Тогда дай два миллиона. Мама, дай десять миллионов. Мама, я хочу жениться, дай денег! Мама, у меня сифилис! Мама, я гей!
У меня кончилась фантазия. Ада притихла. И тут я вдруг заорал во всю глотку:
– Мама, прекрати истерику, ты пугаешь своего ребёнка!
И тут она повернулась ко мне. В наступившей оглушительной тишине я прижал ее в себе. Она замерла, застыла как неживая, только дышала часто-часто, будто кросс пробежала. И погладила меня по голове. Я крепче сжал ее руки в парадоксальном желании удержаться за нее, за эту хрупкую женщину. У меня резко закружилась голова.
– Не плачь так больше. Мне страшно.
Она вытерла тыльной стороной ладони заплаканные глаза.
– Не буду.
– Ты разве куришь?
– Сигареты остались в сумочке.
– Я принёс.
Мы оба вздрогнули.
Рядом с нами стоял отец. В руках у него на самом деле была сумочка Ады. Мы не заметили, как он подошёл.
– Пообещайте мне, что бросите курить.
Мы, не сговариваясь, кивнули.
А потом я дрожащими руками курил, а мама тихонько всхлипывала на плече у отца. Я поднял к ночному небу голову и нашёл еле заметную красную точку – планету Марс. Ну, где там мой звездолет?
Похоже, пора улетать.
Эпилог
– Ничего себе ты похудел!