— Это ещё, что за напасть? — пробормотала едва слышно Ягуся, оглядываясь по сторонам и пытаясь выискать источник звука.
— Это не напасть, — рассмеялся Руслан, откладывая очередной талмуд обратно на полку, — это Зарик тебе письмо прислал. Открывай шкатулочку и читай! Можно даже вслух, а то мне тоже любопытно.
— Иди ты лесом! — огрызнулась Баба Яга, поднимаясь из-за стола и решительно направившись в кухню, где и оставила шкатулку.
Девушка стремительно пересекла спальню, прошла через дверь и, не мешкая, направилась к столу у окна, где звенела серебряными колокольчиками мужнина шкатулка. Звон прекратился тотчас, как Яга подняла крышку и вынула обнаруженное внутри письмо, запечатанное золотистым воском с оттиском смутно знакомой печати. На печати красовался змей с нетопыриными крыльями, заключенный в круг из огненных языков. Внимательно изучив оттиск, Златка вспомнила, где видела подобную печать. Точно такая же, только с коронованным змеем и двойным кольцом пламени, была ей знакома, ещё с того времени, когда маленькая царевна любила копошиться в батюшкиной переписке. Кощей такого любопытства не поощрял, но и не запрещал любимой дочери рассматривать запечатанные воском конверты, чем Злата во всю и пользовалась.
Присев на край лавки, Ягуся осторожно распечатала письмо, настороженно поглядывая на дверь, ведущую в спальню. Помня слова Руслана о любопытстве, Ёжка боялась, что пытливый Змей прибежит интересоваться содержанием письма. Княжич никаких поползновений последовать за девушкой не делал, а судя по тихому шелесту страниц, продолжал копаться на ёжкиных книжных полках. Она перевела дух и расправила письмо на коленях, вперив жадный взор в короткое послание, написанное мелким, чуть округлым подчерком.
«Здравствуй, душа моя! — замирая сердцем, читала Златослава. — Прости, что не смог написать тебе сразу, но неотложные поручения завладели всем моим временем и помыслами! И сейчас, выгадав свободные мгновения, я, по правде говоря, не знаю с чего начать. Мать-Земля дала наказ познакомиться мне и тебе, да, только я о тебе знаю многое, а что о себе рассказать и не ведаю. Потому прошу, свет мой ясный, сама вопросы, тебя волнующие задавай, а я отвечать на них буду. И напиши непременно, что же случилось у вас в Избушке, после того, как мы с тобою расстались. Засим откланиваюсь!
Твой супруг, Зареслав.»
Дочитав и снова перечитав письмо, Баба Яга радостно улыбнулась. Попался, голубчик! Теперь можно с чистой совестью выведать у мужа всё, что ёжкину душу тревожит. Не отвертится он! Сам предложил вопросы задавать, вот она и задаст.
Свернув письмо и придавив его шкатулкой, Ягуся тихонечко проскользнула обратно в спальню и принялась собирать письменные принадлежности, стараясь не обращать внимания на насмешливо-снисходительный взгляд Руслана, который он, не стесняясь, ей демонстрировал. Писать ответ Зареславу вблизи его братца у Яги не было никакого желания. Чуяла, что шебутной княжич решится не только подсмотреть, что она пишет, но и поучаствовать в написании, ценными советами делясь. Потому-то и решила Ёжка, что писать будет на кухне, подальше от Змея.
Взяв чернильницу, песочницу и перья остро наточенные, да прихватив стопку листов, Златослава с независимым видом проследовала к кухонному столу. Положив на стол всё добытое, девушка задумалась, о чём сперва писать. Вопросы ли начать задавать Змею Лиходольскому или его просьбу удовлетворить, да описать всё, что случилось? Поразмыслив, решила она, что, наверное, лучше с рассказа о дне минувшем начать, а уж потом и вопросы задать можно.
Взяла Бабка Ёжка в руки перо, обмакнула кончик в открытую чернильницу и принялась неспешно излагать на бумаге всё, что случилось с нею после обряда. Это занятие так увлекло Ягу, что она, не заметив, исписала три листа и, было потянулась за четвёртым, была остановлена голосом домовушки.
— Хозяюшка, отобедать надобно, да деточку нашу покормить, — произнесла Марфа, осторожно тронув Златку за рукав.
— Что? — растерянно посмотрела на неё Ягуся. — Уже?
— Так за полдень уже минуло, — улыбнувшись, проговорила домовая и поспешила на стол накрывать.
Вздохнув, Злата нехотя собрала исписанные листы с уже высохшими чернилами, сверху положила чистые листики, песочницу и чернильницу вовсе на подоконник убрала и только после этого пошла к собственному письменному столу, возле которого всё так же увлеченно копался в книгах новый родич. Княжич на мгновение оторвал взгляд от страницы, улыбнулся Яге и, собрался было, углубиться в книгу снова, но девушка пресекла его порыв.