Вот с осени и начали деревенские бабы поглядывать на Златославу с затаённым любопытством. Ягуся догадывалась, что совсем скоро кто-то из них наберётся смелости и попросит приготовить какое-нибудь зелье или трав дать. Этого дня девушка ожидала с разумной опаской. Ведь если одной поможешь, сразу вся деревня прознает, пойдут косяком, и как в таких условиях свою тайну хранить. Отчего-то Злата была уверена, что узнав в ней Бабу Ягу, народ либо попытается сжить её со свету, либо наоборот начнёт ходить к ней каждый день со всякими глупостями.
Уже у самого дома мельника, жена, которого снабжала Ёжку свежим молоком и сметаной, царевна столкнулась со стайкой молоденьких девушек в расшитых цветными нитками тулупчиках. Девчонки о чём-то весело шушукались, то и дело, оглашая округ звонким смехом. Поравнявшись с ней, девушки смерили Ягу насмешливыми с толикой превосходства взглядами и, сбившись плотной кучкой, едва слышно зашушукались то и дело поглядывая в сторону Златки. Не надо было прислушиваться к их словам, чтобы понять, что обсуждают её, Златославу. По сравнению с пестрыми, вырядившимися в самые лучшие наряды девчонками, Ёжка выглядела серым воробышком, рядом с яркими синичками и снегирями.
Ягуся даже не обиделась такому не лестному вниманию. Девчонки, что с них взять? Прихорошились перед парнями, и теперь каждая встречная видится им соперницей, которую следует обсмеять, чтобы думать не смела, что чем-то лучше других.
Царевна поправила простой шерстяной платок без узоров, тихонько хихикнула, и смело шагнула во двор мельникова дома. Во дворе столкнулась с хозяйкой, полнотелой румяной женщиной, остервенело выбивающей перины и подушки. Похоже, общая суматоха завладела и этим домом.
— День добрый, хозяйка! — громко поздоровалась Злата, привлекая к себе внимание женщины.
— Добрый, добрый! — отозвалась Федора, опуская руку с веником и утерев пот со лба, повернулась к девушке. — Ох, Златка, ты что ли? Не признала. За молоком, да?
— Да, Федора Никифоровна, — подтвердила Баба Яга, чуть улыбнувшись.
— Пошли тогда в дом! Я тебе молочка налью, сметанки выдам, а ты посидишь, погреешься, — заулыбалась в ответ женщина и заторопилась к дверям.
Злата поспешила за хозяйкой. На крыльце отряхнула налипший на валенки снег и вошла в сени, чтобы из них прямиком попасть в просторную кухню, почти такую же уютную как в Избушке-на-Курьих-Ножках. На кухне орудовали половыми тряпками две девочки-близняшки годков двенадцати. Дочки мельника старательно натирали и без того чистые полы, шутя и посмеиваясь, а за ними наблюдала младшая сестрёнка, малышка лет пяти, то и дело отрывающаяся от порученной ей работы. Кроха перебирала сушеный горох.
— Садись, Златушка! Поди умаялась из своей глуши добираться? — покачала головой мельничиха. — Ох, негоже молодой девке без мужа в лесных дебрях жить. Страшно.
— Дык, ничего, привыкла я уже, — безмятежно улыбнулась девушка и решила перевести разговор в нужное ей русло. — А чего у вас в Сколках творится-то? Суета такая будто к ярмарке готовятся.
— Да ты же не знаешь в своей глухомани ничего! — всплеснула руками Федора и, нервно пригладив руками волосы, продолжила уже тише. — К нам царь-батюшка едет.
— Да ладно! — сделала «большие глаза» Яга и вся обратилась в слух.
— Мать-Земля свидетельница! — побожилась та и продолжила заговорщицки подмигивая. — Говорят, он к самой Бабе Яге едет на поклон.
Баба Яга нервно икнула, решив на миг, что её раскусили и сейчас позовут всех деревенских, чтобы на неё посмотреть. Только женщина понимающе кивнула и протянула ковшик с колодезной водицей, стоявший на лавочке у стола. Злата поспешно отпила, закашлялась и снова приложилась к водице.
— Мы сами-то сначала не поверили, — утешила царевну хозяйка дома, когда та прекратила кашлять и икать. — Но вот давеча гонец прискакал, сказал, что обоз царский уже в двух днях пути и у нас на постой останутся, вот всё в порядок и приводим. Нельзя перед царём в грязь лицом упасть. Никак нельзя!