— Хозяюшка, вернулась! — тихонько воскликнула домовушка, стоило только Яге и Кощею переступить порог кухни. — Ростислав Всеволодович, доброй ночи вам!
— И тебе, Марфуша! И тебе, — рассеяно оглядываясь, проговорил царь Кощей и, бросив взгляд на печь, попросил. — Ты мне, Марфушка, на печке постели! Я ночь эту у вас заночую, не хочется мне по лесу мотаться, волков пугать. Умаялся я что-то, страсть как.
— Ох! Да ты на кровати на моей ложись, батюшка, а я на полатях лягу! — спохватилась Ягуся, стряхивая с себя все переживания и сожаления, ни к чему они сейчас.
— Ну, уж нет! — покачал головой Ростислав Кощей. — На печи лягу я, хоть косточки свои старые погрею.
— Батюшка! — попыталась укорить его Злата, но не преуспела.
— Цыц, дочь моя! — с усмешкой заставил её замолкнуть мужчина. — На печи сплю я, и ты давай тоже дуй спать! А то чую я, Василисушка нас рано поутру всех подымет.
Не стала боле Златослава с отцом спорить, оставила его на попечение домовой, ночи спокойной напоследок пожелав. На цыпочках прокралась Ягуся в спальню, постояла немножко над колыбелью со спящей дочкой, поспешила переодеться в ночную рубаху и, юркнув под одеяло, сладко зевнула.
— Так-так, Ягуся моя, где это ты была? Поведай верному Терентию! — тихо мурлыкнул фамильяр, заскочил на постель и пополз к девушке, смешно елозя и вертя пушистым хвостом.
— Замуж выходила, — заговорщицким шепотом поведала она и хихикнула.
— И как вышла? — в той же насмешливой манере поинтересовался Реня.
— Удачно, — подмигнув коту, ответила Баба Яга и счастливо улыбнулась.
— Судя по припухшим губам, муж тебе дюже горячий попался, — вгоняя Ёжку в краску, сообщил он, пристально разглядывая подопечную своими зелёными глазами. — Только вот почему у вас ночь супружеская порознь проходит?
— Мать-Земля в конце обряда появилась, благословила, и наказ дала попервах познакомиться, а уж потом и. … В общем, ты понял что! Словом, мы с мужем через письма общаться будем, а когда Матушка-Земля позволит, снова встретимся, — выпалила Златка едва слышно.
— Етишкин свет! — простонал кот, закрывая мордочку лапами. — Ягусь, а Ягусь! У тебя, когда будет всё как у людей, а?
— Рень, ну, как у меня может быть всё как у людей, когда дело с Бабой Ягой имеешь? — усмехнувшись, проговорила девушка.
— Ох, ладно, — фыркнул насмешливо фамильяр, растягиваясь на одеяле во весь рост. — Спи, давай, Баба Яга!
— И тебе ночи доброй! — снова широко зевнув, пробормотала Златослава и сама не заметила, как заснула.
— Сладких снов, Ёжка моя! — хмыкнул Терентий, потянулся и вальяжно прошёлся по кровати.
Остановившись у самого края, фамильяр спрыгнул на пол и мягко ступая, прошёл в кухню, проследить, как укладывается спать на печке царь Кощей. Затем прогулялся до лавки, где Марфушка при свете свечи вязала детские носочки. Реня ещё раз обошёл кухню, прислушиваясь к тихим шорохам внутри Избушки и приглушённым звукам, едва слышно доносящимся снаружи. Не обнаружив ничего тревожного, кот вернулся в спальню, запрыгнул на шкаф и с него поглядел на спящую в люльке малышку, и только после этого он вернулся на ёжкину кровать, свернулся под боком у девушки в пушистый клубок и задремал.
Ночь шла своим чередом, неотвратимо приближая рассвет. В лесу стояла тишина, изредка нарушаемая скрипом деревьев или уханьем мышкующей совы, а неожиданно подувший с юго-востока теплый ветер ослабил ночной мороз и дал надежду на раннюю весну. Лес ещё нежился в предрассветных сумерках, когда со стороны Ветряного кряжа сплошной стенной двинулся густой тёмно-серый туман с фиалковыми переливами. Туман неспешно плыл, как голодное чудище, заглатывая деревья и кустарники, камни и корявые лапы сухостоя, звериные тропы и закованные ледком ручьи. Он остановился лишь тогда, когда дошёл до границы Пограничного болота, там и замер, будто ожидая чего-то. Первые лучи солнца осветили, но не развеяли густое туманное марево, а лишь сделали более заметным фиолетовый оттенок и какие-то странные тени, передвигающиеся в его сумрачных глубинах.
Хмурич и Прокопий, узнавшие от перепуганного лесного зверья о случившемся, стояли в нескольких саженях от вставшего сплошной стеной тумана и напряжённо всматривались в его глубь. Кроме деревьев и растений почувствовать им ничего не удавалось, только слабый отзвук тёмной волошбы вился над той частью леса, которую заполонила мгла. Младший леший со вздохом что-то сказал старшему и, развернувшись, направился в сторону Избушки-на-Курьих-Ножках. Прокопий нахмурился и неспешным шагом пошёл вдоль границы тумана.