— Нас Пал Палыч, к двенадцати вызывал, — ответил Петр Ильич, включая свет и приподнимая над головой кепочку.
— Раз вызывал, идите, — кивнула в сторону желтой, филенчатой двери женщина.
Петр Ильич подойдя к двери, несильно постучал и приоткрыв, просунул голову внутрь, и спросил: «Можно?». Через некоторое время, он оглянулся и сделав знак Мишке вошел в кабинет. Мишка тяжело вздохнул и прошел следом.
В кабинете, лицом к окну, стоял крупного телосложения мужчина, с густой седой шевелюрой, одетый в зимний пуховик. Мужчина поливал из заварного чайника высокий фикус на подоконнике. Слева от мужчины, в углу, стояло прикрученное к полу красное бархатное знамя, с золотистой бахромой, а через весь кабинет тянулся длинный стол для заседаний с убранными под него стульями.
— Пал Палыч, мы пришли, — вежливо откашлялся в кулак Петр Ильич.
Мужчина перестал поливать и повернулся к ним, держа чайник в руке.
— Ну, здравствуй, Герасим, — басовито произнес Пал Палыч, строго посмотрев на Мишку.
— Это вы мне, Пал Палыч, — оглянулся по сторонам Мишка.
— Тебе, а кому еще, — пробасил председатель.
— Так меня Мишка зовут, — неуверенно улыбнулся Мишка.
— Это раньше ты был Мишка. А после того как ты утопил свой трактор в реке, теперь ты Герасим, — Пал Палыч, сделал паузу и поднеся чайник ко рту, отпил из носика. — В школе ведь проходили наверное этот рассказ Тургенева, где дворник Герасим утопил свою собачонку. Теперь понял, почему ты Герасим?
— Я же не нарочно, Пал Палыч, — виновато посмотрел на него Мишка.
— А на хрена ты тогда на тракторе на лед выехал, — грозно блеснул глазами председатель. — Ведь там же, в тридцати метрах, мост был через реку впереди?
Мишка молча вжал голову и опустил глаза.
— Отвечай, — стукнул ногой по полу Пал Палыч, так что крышка с чайника слетела и упав на пол, прокатилась куда-то под стол.
— Я сейчас найду, — Петр Ильич, подбежал к столу и присев, залез под него.
— На спор выехал, — выдавил Мишка не поднимая глаз. — Я думал, что проскачу по льду. А оно вон как вышло. Не рассчитал немного.
— Что не рассчитал, — удивленно переспросил председатель.
— Там у моста, течением лед снизу размыло. Надо было подальше, метров на двадцать брать. «Там бы точно проскочил», — тем же виноватым голосом произнес Мишка.
— Значит так, расчётчик. Трактор будешь восстанавливать за свой счет. Только где ты столько денег возьмешь. Петр Ильич? — покрутил по сторонам головой Пал Палыч, — Да, куда ты делся?
— Я здесь, здесь, — вылез из-под стола с протянутой крышечкой от чайника Петр Ильич, — Вот крышечку вашу нашел.
— Да, хрен с ней с крышечкой, — снова топнул ногой по полу председатель, — Что там с трактором? Ты дефектную ведомость составил!
— Составил, составил, — Петр Ильич, открыл потертую папочку, — Трактор то мы вечером еще вытащили, но, — он достал из папки исписанный листок и протянул председателю.
— Ты сам, что ли читать не умеешь. Читай, — рявкнул председатель. — Что с движком?
— Движок того, заклинило. Новый надо. А кроме того, еще по мелочи, — произнес Петр Ильич и водя пальцем по листку стал перечислять, — Масляный насос, магнето, трамблер, фильтра все.
— Хватит, — оборвал его председатель. — Что по деньгам выходит?
— Двигатель если новый, то он считай тысяч четыреста стоить будет в нынешних деньгах. А если восстановленный, можно за двести найти. Ну и мелочовка, тысяч на сорок потянет. И плюс работа механиков.
— Я сам все сделаю. Лучше ваших механиков, — буркнул Мишка, искоса взглянув на председателя.
— Сделаешь, не сомневаюсь, — кивнул Пал Палыч, — А запчасти на какие деньги покупать? У нас кредит на три миллиона весит не погашенный, — и добавил ехидно, — Может ты кредит возьмешь?
— Мне не дадут. Я тут пробовал на телевизор брать. В райцентр, в банк ездил. Отказали, — покачал головой Мишка и неуверенно предложил. — Может хату мне свою продать?
— Хату? Да, кто же ее купит? У в вас в Березовки половина домов пустует. Издеваешься. — С металлом в голосе произнес Пал Палыч и повернувшись к окну, слегка приподнял чайники и стал тонкой струйкой поливать фикус.
В кабинете повисла напряженная тишина и только было слышно как где-то за стенкой скребется голодная мышь.
— Двести сорок тысяч, ты насчитал Петр Ильич, — вдруг раздался уверенный Мишкин голос.