И вот мы с Саней едем в Хандыгу, последние семьдесят километров знаменитой колымской трассы Хандыга — Магадан, едем по гравийной дороге, проложенной сквозь болотистую лиственную тайгу. От однообразия ли пейзажа за окном, от мелкой ли тряски или просто от привычки спать в дороге, но веки у меня сами собой вскорости сомкнулись, и проснулся я, словно бы меня кто-то толкнул в бок, когда уже наш автобус бежал среди новеньких двухэтажных деревянных домов, стоящих правильными шпалерами. В одном из самых первых рядов чернела дыра: вместо дома были дымящиеся до сих пор головешки. Поселок Хандыга стоит в том самом месте, где река Хандыга впадает в Алдан, который потом впадает в великую сибирскую реку Лену.
— В прошлом году, — рассказывает Саня, — здесь у самого причала затонул катер со всем районным начальством — налетел на баржу. Всего только два человека спаслись: капитан и его сын. Капитана от удара далеко в сторону отбросило, он потом и выплыл, а сын его умудрился баржу перенырнуть. А все остальные утонули: прокурор, начальник милиции, председатель райисполкома, все якуты, как водится, и только один русский - хирург из больницы. Уж так об этом хирурге народ горевал: «Якуты-то, хрен с ними, — говорили, — подумаешь, велика потеря — десяток якутов утоп, а вот доктора уж больно жалко. Хороший доктор был, когда у нас еще такой будет?!»
На автобазу мы пришли в самый обеденный перерыв. Начальство, конечно, обедает; делать нечего — пошли обедать и мы. Хандыгская столовая славится по всей трассе, и в ней недавно принимали даже министра северных провинций Канады. Тогда, рассказывают очевидцы, убрали со стен картину местного умельца (якут, вытянув руки, радуется толстым лучам восходящего солнца), а вместо нее расставили и развесили по стенам цветы в горшках, на столы постелили крахмальные скатерти. Готовят в столовой действительно хорошо: обильно, вкусно и совсем недорого.
Долго ожидали в приемной начальника Хандыгской автобазы. Вначале начальник был холоден и даже, пожалуй, суров: машин у него свободных нет, и, главное, он не понимает, почему должен давать их нам в аренду. Но когда мы предъявили ему свои бумаги, на которых стояли более чем солидные грифы: «Академия наук СССР», «кандидат геологоминералогических наук» и прочее, он сразу же переменил тон, и все было сделано в наилучшем виде. К людям науки здесь, видимо, относятся с почтением.
Положив на стол бумаги с обнадеживающими визами, сидим в диспетчерской и ждем начальника эксплуатации автобазы. В диспетчерской стоит неструганый стол и длинные лавки, на столе валяются расчетные ведомости заработков шоферов Хандыгской автобазы. От нечего делать знакомимся с их содержанием: шоферы зарабатывают здесь очень неплохо. Несколько раз в диспетчерскую заходил какой-то совершенно расстроенный великан в берете и футболке с тесемочками: он где-то выронил свои права и вообще все документы, а ему сегодня вечером бежать на Магадан. У него уже и машина, груженная комбикормом, стоит, и напарник есть, а вот документов, хоть плачь, нету.
— И ладно бы пьяный был — не обидно, — сокрушается великан в футболке, — а то целый день, как стекло, — и на тебе, пожалуйста...
Мы, как могли, утешали его, говорили, что уж здесь-то, где все друг друга знают, найдутся и его права, и все другие документы.
И тут вдруг словно вихрь влетел в диспетчерскую — это появился тщедушный молодой мужичонка в огромной лохматой кепке. Он влетел и сразу заполнил собой, своей кепкой, своим голосом, своими суетливыми движениями все пространство. Это и был долгожданный начальник эксплуатации автобазы.
— До Ягодной? — закричал он, искоса глянув на наши бумаги. — До Ягодной нам невыгодно. Нам там ловить нечего. Хотя погодите, пошлю-ка я оттуда Снисаря в Оротукан, там он и загрузится, верно?.. Какую вам колымагу пообещало начальство? «Уралец»? Да нешто «Уралец» — машина? Да он сдохнет на первом же перевале. Вот что, дам-ка я вам, ребята, ГАЗ. Кузов у него, правда, железный, и вообще, если говорить откровенно, самосвал он, но до центральной трассы как-нибудь добежите, а там уже и рядом. Снисарь у нас когда из Магадана прибежал? Вчера утром... Ничего, он малый холостой, дома ему делать нечего. На техосмотр его! Завтра к вечеру пусть и собирается... Значит, так, ребятки, поедет с вами шофером Снисарь, это фамилия у него такая, а звать его Виктором, человек он у нас новый и всего боится. Вам это даже хорошо — с нашими лихачами на перевалах и прижимах, да ежели, не дай бог, дождичек случится, в штаны со страху наделаете. А со Снисарем, бог даст, все и обойдется...
Мужичонка убежал в соседнюю комнату и тотчас притащил оттуда старенький арифмометр «Феликс». Ожесточенно крутя его ручку, начальник стал делать расчеты:
— Два сорок в час, да рупь шестьдесят суточных, да перепробег... перепробега нету... амортизация... накладные расходы... Так, платите в кассу сто двадцать пять рублей двадцать копеек.
Так мы получили в аренду машину на четверо суток.
Часа через полтора (за это время мы успели заплатить деньги и оформить все документы) пришел Виктор Снисарь, наш будущий шофер, неприметный конопатый парнишка с носом пуговкой, и мы договорились встретиться на автобазе завтра вечером, когда машина уже пройдет техосмотр и во всем нашем деле будет полная ясность. Однако, поразмышляв на досуге, мы с Саней решили до завтра в поселке не оставаться: во-первых, потому что мест в гостинице нет (и похоже, не было никогда), а во-вторых, вместо того чтобы болтаться здесь более суток, мы можем вернуться в Теплый Ключ, в свой отряд (почти что домой!) и хорошенько подготовить все наше снаряжение к длительному путешествию. Предупредив диспетчера Любу (она только заступила на смену и будет меняться завтра к ночи), что мы уезжаем, попросили ее передать нашему шоферу: пусть он забирает путевку и ищет нас в Теплом Ключе.
Подбросить нас на своей «Колхиде» взялся сам Витька Атаманов, один из суперасов Хандыгской автобазы, — он отправлялся в Магадан с грузом все того же комбикорма. (Откуда в Хандыге такая пропасть комбикорма, что его надо везти за полторы тысячи километров в Магадан, сказать затрудняюсь.) Сперва мы долго колесили по поселку: забирали какую-то швейную машинку и отвозили ее в починку; завозили Володьке Сухорукову (тому самому гиганту в футболке) бумажник с правами, деньгами и документами, забытый на заправке; помогали переезжать на новую квартиру какому-то совершенно пьяному Витькиному приятелю и сделали пропасть еще каких-то мелких, но чрезвычайно важных дел. При этом по дороге нас бесчисленное количество раз останавливали Витькины друзья и знакомые, чтобы пожелать фарту в дороге; спрашивали совета по самым разным вопросам, на что-то жаловались, о чем-то просили... Словом, Витька Атаманов пошел на Магадан, и это было в поселке событием.
И вот уже мы едем по гравийной дороге среди чахлых лиственниц, и Витька, польщенный вниманием редкостных слушателей, разливается соловьем:
— Живу я здесь, на Колыме, седьмой год и, хотите верьте, хотите нет, ни на что ее не променяю. Халупу мою видали? Маленькая, конечно, я к ней нынче летом пристройку делать буду. Зато своя... Мне ведь давали квартиру в новом доме — я наотрез... На хрена мне эта радость? Тут я себе и царь, и Бог, и господин. А там что? Пьяный пришел, бабу поучил — наутро весь поселок в курсе. А тут у меня и огородишко свой. Финики, конечно, не растут, но какие-никакие лучок, картошечка, капустка — за ради бога! И все свеженькое, с грядочки... Сам-то я с Урала, на Миасском заводе шофером-испытателем работал, у меня и сейчас братан там... Сто семьдесят в месяц получает... А я вот нынче в рейс пошел — полторы сотни взял. Мало будет — телеграмму бабе отобью: «Целую, вышли шестьдесят». Брат меня который год на материк зовет, а я боюсь — отвык я от материковских денег. Мы вот в прошлом году всей семьей на курорт ездили... У нас, учтите, и дорога, и путевка — все бесплатное. Взяли с собой три шестьсот, не хватило. Отбил телеграмму на базу — выслали пятьсот, потом из получки вычли. И всех делов... А братан с женой на курорт поехал, взял с собой сто семьдесят, так еще пятнадцать рублей назад привез... Отдохнул, называется!