- Интересно, они действительно осознают мир полнее, чем мы? - Сомов кивнул в сторону монахов.
- Ерунда, - отмахнулся разведчик. - Они просто прячутся от мира.
- Ну, не знаю, - Сомов передернул плечами. Он ощущал себя как-то странно, на душе скребли кошки. Утром друзья стали свидетелями разгона полицией демонстрантов перед посольством Московии, когда лазерные проекторы бросали вверх оплывающие кроваво красными каплями надписи: "Смерть монстрам". "Монстрами" консерваторы и экстремисты именовали всех пришельцев. Московитяне чуть не попали в самый эпицентр массовой драки. Билось человек по тридцать с каждой стороны - жестоко и непонятно за что. Но еще раньше, только проснувшись, госпитальер ощутил иррациональную тревогу. Наружу змейкой полез притаившийся до поры ужас, забравшийся в душу там, в "замороженном" Вантхолле. Что-то должно было сегодня произойти.
Сомов отхлебнул глоток... И тут будто пол качнулся. И мир потускнел в миг, как стереопередача, в которой изменили цветовой режим.
- Уф-ф, - прошипел госпитальер и судорожно сжал стеклянный, грубо сделанный бокал.
- Что такое? - озабоченно покосился на него Филатов.
- Не пойму, - тревога внутри Сомова нарастала девятым валом и стремилась захлестнуть. - Ментальное воздействие... Что-то происходит, Серега...
- Что за воздействие?
- Не знаю, - госпитальеру стоило больших усилий держать сейчас себя в руках. - Чужие... Непорядок...
Сомов был не ахти каким сенсом. Но зато обладал развитой интуицией. И иногда на него находило - он начинал чувствовать неощутимое.
- Что за воздействие? Какие чужие? - заерзал на пластмассовом стуле Филатов.
- Не знаю... Вокруг будто воронка...
- И что?
- Мы в ее центре... Мы пришельцы.
- Ну же. Не тяни!
- Не знаю... Не знаю, - бокал лопнул в руках госпитальера, осколки рассекли кожу на руке, и на стол струйкой потекла кровь.
- Ты поранился, - напряженно смотрел не на его руку, а в лицо разведчик.
- Ерунда, - отмахнулся Сомов. Вытащил из кармана похожий на карандаш биорегенератор, провел по ладони, прозрачное вещество тут же склеило рану. Через полчаса рана заживет... - Это несущественно...
- У вас свободно? - около их столика возник потертый жизнью мужчина с изъеденным глубокими морщинами лицом. Такие лица носить в мирах первой линии считается неприличным. Лицо было комичное, глаза насмешливые.
- Да, - неожиданно произнес Сомов, сначала решивший отослать мужчину поискать другое место.
Незнакомец церемонно поклонился, приложив руку к сердцу, и уселся на стул. Странно, но его затрапезный вид вернул Сомова с грозовых небес на землю.
- Я знакомлюсь с людьми. У меня нет работы. Я живу на социальные подачки, - сразу поведал о себе мужчина.
- Ныне трудные времена, - произнес Сомов, с трудом включаясь в праздный, но послуживший для него спасательным кругом, разговор. Филатов с каменным лицом наблюдал за ними.
- Не такие и трудные, если не считать этой чертовой эпидемии, - махнул рукой мужчина. - Но мы ее переживем. Мы всегда все переживали.
- Я тоже так думаю, - кивнул госпитальер.
- Я не работаю принципиально, - продолжил излагать свое кредо мужчина. - Я считаю, что человек рожден не для работы, а для постижения мира.
- И что вы постигли?
- Пока ничего особенного. Но у меня все впереди.
- Мы за вас рады.
- Люди безумеют. Они боятся. Они боятся "замерзнуть". Это глупо.
- Почему?
- Их страх ничего не меняет. Они могут бояться или не бояться. Но они все равно "замерзнут". Или не "замерзнут". И от них ничего не зависит.
- И вообще, мир - это лишь иллюзия, - через силу улыбнулся Сомов.
- Вы буддист? - приподнял удивленно бровь незнакомец.
- Нет.
- Правильно. Буддизм - тоже ерунда... Знаете, а я жил в Верхнем Логе. "Замерзли" все - мои знакомые, родственники... А мне смешно, - незнакомец горько усмехнулся. - Мне смешно... Наверное, эту заразу принесли проклятые инопланетники. Они доделывают то, что не доделали в Большую войну. Тогда они пытались нас поработить.
- Но не взяли же.
- Нет... Мой дед работал в центре "Биоплазмы"... Он говорил, что это именно они отбили атаку коричневых стервятников.
- Кто? - заволновался госпитальер.
- Их центр.
- Как?
- Он был маразматиком. Я думаю, он врал. Он всю жизнь работал. И от этого впал в маразм... Вы не местные?
- Похоже?
- Не знаю. Вы как будто маскируетесь, - с подозрением произнес незнакомец. - Впрочем, будь вы хоть инопланетники. Мне плевать. Мне на все плевать... Налейте мне вина. Я ведь приятный собеседник.
Сомов заказал бутылку.
- Вы можете позволить себе дорогое вино, - с уважением произнес незнакомец, разглядывая принесенную официантом полуторалитровую запотевшую бутыль.
Он пил вино, осушая маленькие стаканчики залпом. Язык его уже заплетался. Филатов сделал нетерпеливый жест - мол, пора и честь знать. Но госпитальер будто прирос к пластмассовому стулу и не мог двинуться с места. Его что-то приковывало. Он знал, что сейчас произойдет нечто важное.
Незнакомец опрокинул еще стаканчик. Крякнул. И лоб его со стуком пришел в соприкосновение с пластмассовой крышкой стола.
- Идем? - кинув брезгливый взгляд на пьяницу, осведомился разведчик.
- Стой, - поднял руку госпитальер. Внутри его все сжало в ожидании.
Вдруг незнакомец резко выпрямился...
И Сомова будто окатила холодная волна. На него смотрели те же покрытые мерцающей пленкой глаза без зрачков, что и в том трамвае, где началась эта история.
Еле шевеля губами, будто готовясь рухнуть без сил, незнакомец выдавил:
- Мало времени... Мало... Мало... Белая гора... Стаунхайн... Хрустальная гора... Хрустальная гора...
Он замолчал.
Сомов коснулся его руки - от нее исходил холод. Он будто коснулся вмерзшей в снег железяки. А потом мир вокруг исчез, и глаза обожгла яркая картинка - солнечный свет, играющий на острых горных пиках, облитых голубоватым искрящимся льдом. И тут же картинка исчезла, оставив где-то в груди острую боль.
- Опасность... Быстрее... Идите... Идите... Близко. Плохо. Больно, - голова незнакомца опять стукнулась о стол...
Сомов не мог двинуться. Он застрял в этом странном разговоре. Только отстраненно отмечал, что вокруг сгущаются тучи, что-то происходит - возможно страшное, но отделенное от него толстой стеной.
Вернул госпитальера с небес на землю Филатов, толкнувший его грубо в плечо и прикрикнувший:
- Тебе сказали - идти!
Сомов очнулся, кинул взгляд в окно и покрылся холодным потом...
Они выскочили из кафе на площадь. И Сомов ощутил, как время и пространство вокруг сгущаются, становятся вязкими. Он еле передвигал ватные ноги. И смутно, как из-за грязного стекла, наблюдая, как вокруг двигаются люди - или вовсе не люди, - мелькают беспорядочно и бессмысленно какие-то фигуры, скользящие на волнах опасности.
Будто прорвало плотину, и на площадь как селевой поток хлынули со всех сторон люди. Московитян начал упруго закручивать людской водоворот. И над толпой висела громадный стереоплакат - "Смерть монстрам". Тот самый, с демонстрации перед посольством Московитянской Федерации.
Перед глазами Сомова смутно мелькали лица. Злые лица, в которых была потусторонняя целеустремленность.
Друзьям надо бы было убираться отсюда на пять минут раньше. Но это время было потрачено на странный разговор с непонятным человеком. В результате московитяне оказались в ловушке - на площади, полной решительно настроенных, близких к истерике и взрыву людей. Цепочка закованных в защитные панцири, в шлемах с опущенными забралами, прикрытых прозрачными щитами полицейских рассредоточилась и прикрывала две улицы и так же ворота в монастырь, куда, непонятно зачем, ломились демонстранты.
- Долой монстров! Долой монстров!!! - слышался стройный, ритмичный крик сотен глоток.
Ситуация развивалась стремительно. Разрозненная толпа вдруг как-то собралась и как единое аморфное, но переполненное разрушительной первобытной мощью существо поперла на полицейский кордон. Захлопали газовые гранаты. Поплыл над площадью густой дым слезогонки.