– Я многое сделала, но даже при этом освещении мне нужно еще часа два. – Она глянула на Закери. – Если это приемлемо.
– Я обещал простоять хоть всю ночь, если это нужно. А как только я кончу позировать, у меня свидание с Гарольдом.
– С вашим щенком? Закери кивнул.
– Когда я его купил, я взял на себя ответственность сделать из него настоящего пса. Я слишком долго отлынивал от своих обязанностей. Так что прошу прощения, леди, я занят до самого вечера.
Даже его улыбка не была такой беззаботной, как несколько дней назад. Она была более осмысленной и, как показалось Кэролайн, более… интригующей. И он не поддался уговорам. Он сдержал слово, данное ей… и Гарольду.
– Знаете, – сказала Джоанна, разрезая ветчину на своей тарелке, – я думаю, что искусство – это замечательно. Я тоже начала писать красками.
– Ты? – удивилась Кэролайн.
– Да. Я пишу Аполлона и Психею. Я – Психея, и мне бы хотелось, чтобы лорд Закери позировал мне для Аполлона. – Джоанна взмахнула ресницами. – Если вы, конечно, согласитесь.
– Я…э…
– Я тоже рисую, – заявила Грейс.
– И я тоже, – вставила Вайолет.
Чудесно. Кэролайн на секунду закрыла глаза. Наверное, все это было бы очень смешно, если бы ей не было так больно. Из всех сестер даже Энн не проявляла ни малейшего интереса к искусству, кроме как к книге неприличных скульптур, которую она случайно обнаружила на полках книжного магазина миссис Уильяме. После того как Кэролайн увидела Закери в ванне, она подумала, что хорошо было бы изучить эту книгу самой.
– Мне бы хотелось посмотреть на вашу работу, – сказал Закери, сохраняя серьезное выражение лица, хотя глаза его смеялись. – После того как помогу мисс Уитфелд и Гарольду. Может быть, вечером, после обеда?
Слава Богу, что чувство юмора у него осталось.
– Как долго ты еще будешь удерживать лорда Закери возле себя, Каро? – спросила Сьюзен.
– Да, Каро, – поддержала ее миссис Уитфелд. – Я знаю, что очень важно закончить портрет, но мы должны быть справедливы к твоим сестрам.
– Я…
– Знаете, девочки, – вмешалась леди Глэдис, – я вот о чем подумала. Вместо того чтобы присылать всем вам подарки на Рождество, не лучше ли поехать в Троубридж, где вы сможете сами их себе выбрать? Я полагаю, в магазине миссис Уильяме есть каталоги.
Господи, благослови леди Глэдис! Кэролайн бросила наледи Тремейн благодарный взгляд, и баронесса ей подмигнула. Кто-то по крайней мере понимает, как важно закончить портрет к сроку. То есть кто-то, кроме Закери, поскольку по этому вопросу у них уже было полное взаимопонимание.
Когда все встали из-за стола, оказалось, однако, что ее сестры не позабыли о своей внезапно вспыхнувшей любви к искусству.
– Каро, – прошептала Джоанна, хватая сестру за руку, – у тебя есть лишние холсты?
– Да, в шкафу за дверью мастерской.
– А мне нужен альбом для эскизов, – заявила Вайолет.
– Они лежат на полке у дальней стены.
– Спасибо, Каро! – хором сказали сестры и убежали.
– Берите только новые, больше ничего не трогайте, – крикнула Кэролайн им вдогонку.
– Вернемся к руинам? – пробормотал Закери, предлагая ей руку.
Так, рука об руку, они вышли из дома.
У нее по спине пробежал холодок. Ничто не должно ее отвлекать. Но убеждать себя в этом – одно дело, а не реагировать на его прикосновение – совершенно другое. Прожить два или даже три дня с таким напряжением, с таким ощущением его близости было еще хуже, чем ждать, какой ответ даст студия Танберга.
– Да, я оставила там бедняжку Молли.
– Она, наверное, все еще спит, – тихо сказал он. – Постарайтесь, чтобы она была с нами и следующие дни.
«Как уверенно он держится, – подумала она. – Вероятно, понимает, какое действие на меня оказывает».
– Пожалуйста, попытайтесь не отвлекать меня. Мне не хотелось бы потратить третий день на исправление ошибок.
– Но я хочу рассказать, что произойдет в тот момент, когда вы отложите ваши кисти и палитру в последний раз. Как я сорву с вас платье, вытащу шпильки из волос и покрою ваше обнаженное тело поцелуями.
Боже, она сейчас упадет в обморок!
– Надеюсь, это означает также, что я увижу часть вашей анатомии, как это было, когда вы были в ванне, – все же смогла произнести она, чувствуя, как запылали щеки.
– Разумеется. Тем более что на самом деле – это жизненно важная часть. – Они дошли до огибавшей пруд дорожки, которая вела к руинам. Когда они вошли в небольшую рощицу на берегу пруда, он остановился и привлек ее к себе.
Он медленно накрыл ее рот своими губами. Да, их отношения определенно изменились за последние двадцать четыре часа. Однако эта мысль была настолько мимолетной, что не задержалась в голове Кэролайн. Она вообще перестала думать. Она чувствовала лишь его губы на своих, охватившее ее желание, его руки, скользнувшие по плечам вниз к бедрам и то, как крепко он прижал ее к себе.
Кэролайн обвила руками его шею и ответила на глубокий, требовательный поцелуй. Она услышала свой собственный стон. Это была страсть. Ощущение было удивительным… близким к тому, что она чувствовала, когда какая-нибудь картина захватывала ее полностью. Ей хотелось, чтобы это ощущение длилось вечно.
– Каро, – прошептал он.
Она закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться. Портрет. Она должна его закончить.
Она сама удивилась, с каким самообладанием отпустила его. Руки Закери освободили ее не сразу, губы еще слегка касались ее губ.
– Что ж, – прохрипел он, – на этом я продержусь еще день.
– Вы уверены? – Она пригладила немного растрепавшиеся волосы.
– Нет, разумеется. Но вам не следует меня об этом спрашивать.
Она запомнит совет. Потому что положение и так становилось все запутаннее, а после этих объятий и поцелуя она почувствовала опасную тенденцию отвлекаться, несмотря на данную себе клятву.
– Не буду. Идемте. Я хочу поработать над вашим лицом, пока светит солнце.
Когда они дошли до руин, он снял камзол и бросил его возле мольберта. Ее сестры в данный момент, вероятно, опустошали мастерскую, приводя в негодность кисти и разбрасывая альбомы для эскизов.
Раньше сама мысль об этом привела бы ее в отчаяние. Она экономила каждое пенни, заработанное на портретах, чтобы иметь возможность покупать принадлежности для рисования и живописи. Но если они оставят ее в покое следующие два дня, необходимые для того, чтобы закончить портрет и… познать Закери Гриффина, она все им простит. В конце концов, они останутся в Уилтшире с их Мартинами Уильямсами и Питерами Редфордами, а она будет в Вене, осуществив свою мечту.
– Вот так? – Он поставил ногу на поваленную колонну.
Она сверилась с наброском.
– Правую ногу отставьте назад на восемь дюймов, а левую отодвиньте примерно на четыре, – ответила она, прищурившись.
– Так лучше?
– Да. А теперь немного приподнимите голову и смотрите вдаль через мое плечо, чтобы я могла написать ваши глаза.
– Горизонт за вашим плечом довольно скучный. Почему мне нельзя смотреть на художницу?
Потому что если он уставится на нее и будет так смотреть весь день, его лицо станет похожим на миску с пудингом.
– Потому что я не ваше владение. Смотрите туда, куда я сказала.
– Все, что я вижу, – это какой-то пень и птицу, клюющую жучка.
– Хорошо. Сосредоточьтесь на жучке. И расслабьте рот.
Она взяла тонкую кисть и дотронулась ею до щеки, чтобы убедиться, что она чистая и сухая.
– Я думал, что вы будете писать мое лицо, а не свое.
– По-моему, вы смотрите не на жучка.
– Жучка уже съели, а вы мне более интересны. Кэролайн наконец оторвалась от картины и увидела, что он все еще изучает ее лицо с таким вниманием, что у нее кровь прилила к щекам. Неудивительно, что в светской хронике его имя всегда было связано с какой-либо девушкой на выданье – во всяком случае, так говорила Энн.
– Закери, пожалуйста, взгляд на пень.