Она фыркнула:
– Он владеет небольшим зданием и сдает апартаменты своим сотрудникам за умеренную плату.
– И вы будете счастливы в такой квартире в Вене?
– Я буду заниматься тем, о чем мечтала всю жизнь. Да, я буду счастлива.
– Вы привыкли жить в большом доме, где живет много народу: ваши родители, сестры, слуги. Для вас это будет большая перемена.
Закери было важно знать: она стремится в Вену, чтобы стать художницей, или просто хочет уехать из Уилтшира.
– Большую часть времени моя семья вообще не замечает, что я живу в этом доме. Нет, не подумайте, что я жалуюсь – просто констатирую факт. У них у всех своя жизнь, свои цели и мечты. Но они отличаются от моих.
– По-моему, Энн вас понимает.
По лицу Кэролайн пробежала тень, но тут же исчезла.
– Энн очень умная. Но цель у нее та же, что и у остальных моих сестер.
– Найти мужа.
– В ее случае – найти мужа и сбежать из Уилтшира. Зачем он задает все эти вопросы, подумал Закери. Он просто с ума сошел.
– А вы согласились бы выйти замуж, если бы ваш муж был художником или покровителем искусства.
– А в чем смысл?
– Любовь, привязанность…
– Когда мои родители собирались пожениться, – прервала она его, – моя мать, которая окончила пансион благородных девиц вместе с вашей тетушкой, считала, что ее самыми полезными достоинствами были вышивание, умение быть хозяйкой великосветских раутов и игра на фортепиано. Но все это ушло на второй план, когда обнаружилась ее способность рожать детей. Я не собираюсь так жить.
В ее словах было много горечи. Но он почувствовал, что она винит не своего отца за то, что он ждал именно этих качеств от Салли Уитфелд, а скорее свою мать за то, что она оправдала эти ожидания.
– По-моему, ваша мать счастлива.
– Да, она превратила щебетание и беспомощность в искусство. А я решила заниматься совсем другим видом искусства.
– Значит, если я, например, попросил бы вас выйти за меня замуж, вас бы это не заинтересовало? – спросил он, надеясь, что она не услышит серьезных ноток в его голосе. Если бы она так не стремилась уехать и если бы до отъезда не оставалось так мало времени, он, возможно, нашел бы способ избавиться от странного чувства удовольствия – даже счастья – от того, что он с ней разговаривает или просто на нее смотрит.
– Никоим образом. Выйти замуж за Гриффина было бы еще хуже, чем быть сосланной в Уилтшир.
– Это почему же. – Закери был глубоко оскорблен таким отношением к его аристократическому происхождению, но не подал виду. Ответ его не удивил, в каком-то смысле он даже почувствовал облегчение, но… черт возьми, он практически сделал ей предложение. Незачем ей было отвечать так, будто она нечаянно проглотила таракана.
– Вы брат герцога. Государственные праздники, обеды с политическими деятелями, употребление модных словечек света, невозможность высказать собственное мнение – я лучше буду красить дома, чем вести такую жизнь.
– Есть много достойных леди, которые могли бы доказать вам, что вы не правы. – Он с трудом сохранял легкомысленный тон. – Писательницы, активистки, авантюристки. Моя сестра, например. Ее мнением я дорожу больше, чем мнением очень многих.
– Понимаю. И сколько этих женщин, помимо вашей сестры, замужние?
– Некоторые из них.
– М-м. Смотрите, прибыли ваши коровы. Винсент Пауэлл стоял у изгороди пастбища. —Доброе утро, Закери, мисс Уитфелд. Я получил двенадцать телок гернзейской породы.
Закери соскочил с Саграмора и помог спешиться Кэролайн.
– А два быка саутдевонской породы прибудут завтра. Надо будет разделить коров, чтобы знать, от какого быка получено какое потомство, потому что это будет следующая ступень процесса выведения новой породы.
– Они выглядят здоровыми, – неохотно признался Пауэлл.
Закери все же убедил его принять участие в проекте. Конечно, помогло и то, что это не стоило фермеру ни пенса.
– Семь из них чисто гернзейской породы, а в пятерых есть примесь херефордской крови, поскольку эта порода хорошо набирает вес на обыкновенном травяном пастбище. Я хочу понять, которые из них дают больше молока при более низкой себестоимости.
– А сколько голов вы передали Идсу?
– Столько же. Мне пришлось купить еще дюжину дальше отсюда, на севере, и трех быков в Южном Девоншире. Тогда ваши соседи – Сэммс, Доннели, Хэллет и Прентисс – получат каждый по восемь коров, а Уитфелд добавил к своему стаду еще двадцать в качестве контрольной группы, поскольку он продвинулся дальше вас в осуществлении программы.
– Вижу, тебе пришлось поработать, парень, не так ли? – сказал Пауэлл. – И потратиться.
Закери пожал плечами, хотя было видно, что он доволен похвалой фермера.
– Я хочу, чтобы у нас была прочная основа.
– А герцог Мельбурн тоже в этом участвует?
– Я ожидаю его ответа со дня на день. Если он согласится инвестировать деньги, мы сможем начать с того, что удвоим стадо. Если нет, вы ухаживаете за вашими гернзеями в течение следующих шести месяцев.
– А как насчет размеров пастбища? Если я удвою свое стадо…
– Я как раз занят расчетами. К концу недели я буду знать, сколько мне понадобится купить для вас земли и зерна.
Пауэлл протянул ему руку:
– Спасибо, Закери. Закери пожал руку.
– Мы пока еще ничего не достигли.
– Да, но вы прибавили мне оптимизма. И вам не обязательно было включать меня в ваш проект, особенно после… – Фермер запнулся, глянув на Кэролайн.
– Мы все совершаем ошибки. – Он соскочил с изгороди и, подойдя к Кэролайн, взял ее за руку. Даже сердясь на нее, он не мог отказаться от желания прикоснуться к ней. – Вы покажете нам ваше хозяйство, Пауэлл.
– С большим удовольствием!
К тому времени как они с Закери закончили осматривать поместье Пауэлла, Кэролайн пришла к выводу, что Уитфелды были не единственными, кто восхищался Закери. Она сказала ему об этом на обратном пути.
– Он полон энтузиазма, и в этом нет ничего плохого. Я благодарен ему за это. Одного противника было бы достаточно, чтобы все отказались отдать под проект свои пастбища.
– Вы хотите сказать – пастбища, которые вы им компенсируете в случае потери.
С момента их глупого утреннего разговора о женитьбе Закери, казалось, был немного не в себе, и Кэролайн подумала, что он, возможно, говорил серьезно. Но сама идея приводила ее в ужас. Она не возражала бы против их близости, но остальные атрибуты замужества, даже с таким человеком и вопреки его утверждениям, что есть замужние женщины, которые ведут активную независимую жизнь, просто ее убьют. Это она знала точно.
– Вы считаете, что я принял неправильное решение? – спросил Закери, помолчав.
– Я так не считаю. А для вас это имело бы значение, если бы я была против?
– Не особо.
Она удивилась, что он с такой легкостью отмел ее участие в проекте.
– О!
– Вы очень умны, Кэролайн, и разумны. Конечно, я предпочел бы, чтобы вы и меня считали умным и прогрессивным.
– Я именно так и считаю. Я только надеюсь, что коровы согласятся сотрудничать.
– Ваши слова да Богу в уши, любовь моя.
Когда они подъехали к дороге, ведущей к дому, там уже стояли, поджидая их, Энн и Джоанна. Кэролайн мельком глянула на Закери, но его лицо не выражало ничего, кроме обычного дружелюбия. Она не понимала, почему это так ее беспокоит. Даже если Энн строит планы, как заполучить Закери, это будет не первый случай, что молодая девушка пытается окрутить его.
Все же ей хотелось предостеречь его. Но что она тогда будет за сестра? Особенно если считать, что Энн самая умная и понимающая из всех сестер? Если бы Закери не сделал предложения ей, Кэролайн, легче было бы решить, предупреждать его или нет, но сказать все же надо бы. Ничего не говорить было бы трусостью. Но какие найти слова?
– Доброе утро, – поздоровался он с сестрами.
– Доброе утро, Закери, – ответила Джоанна, схватив его за носок сапога. – Мне надо с вами поговорить.