Сальные свечи нещадно коптили.
Наташа, укрывшись простынёй, устало села на скамью, разбирая мокрые волосы на пряди, наблюдая, как Кэйти с тихим довольным фырканьем опускается в остывшую воду.
Поблагодарив служанку за помощь, девушка, находясь под тягостным впечатлением сна, выглянула в комнату. Убедившись, что там никого нет, облегчённо выдохнула. На душе было неспокойно. Руки подрагивали, явственно ощущая плавное погружение тонкого лезвия в живую человеческую плоть. Смогла бы она убить Бригахбурга, защищая свою честь? Быть может, сон вещий? Поспешно перекрестилась, целуя крестик: «Спаси и сохрани».
Расчесав влажные волосы, села у открытого окна на подоконник, глядя в ночное августовское небо, густо усыпанное низкими, загадочно мерцающими звёздами. Отыскав созвездие Стрельца в центре Млечного Пути, загрустила. Возможно, сто́ит поговорить с его сиятельством и определить рамки дальнейшего с ним общения? Только бы дождаться его невесты. С её приездом он изменится — успокоится и всё своё внимание переключит на неё.
Кэйти прибирала умывальню, сливая воду в стульчак. Скоро она ушла, пожелав госпоже спокойной ночи.
Наташа уже привычно закрутила ручки двери полотенцем, закрыла окно. Волосы сохли плохо. Сходив в умывальню, принесла другое полотенце и, пройдя к зеркалу, обернула его вокруг головы наподобие чалмы. Простыня соскользнула с плеч, упав к ногам. Девушка смотрела на себя сквозь тусклую муть серебряного зерца́ла. Она похудела. Даже очень.
Свеча ярко вспыхнула, отбросив тень на потолок.
Наташа, прислушавшись, обвела комнату настороженным взглядом. Тихо. Вновь вернулась к своему отражению. Она не помнила, чтобы когда-нибудь была такой стройной. Только грудь осталась прежней. Огладила её, слегка сжимая и, заложив руки за голову, повернулась боком, улыбнувшись своему отражению. О такой фигуре она мечтала всегда. Только что толку от этого сейчас? Кожа после купания не требовала увлажняющего крема. Ладони скользили по ней — шелковистой и приятной. Видимо, сказалось наличие трав в воде и вынужденные процедуры из оливкового масла и мёда. Сняв со спинки стула новенькую сорочку, осталась довольна тонкой тканью и удобным кроем.
Постель приняла в свежие объятия. В этот раз бельё постелили барское. Бригахбург прав: её пребывание здесь было бы комфортным, если бы…
Перебрав в памяти все значимые события в этом времени, буркнула:
— Ненавижу.
А всё ли так плохо? Были и приятные моменты. Женщины из прислуги приветливые: Кэйти, Берта, Кива, другие. Хороших, всё же, больше. Но что они могут? Они полностью зависят от своего хозяина.
В это время его сиятельство, находясь в узком тайном ходу, направлялся в свои покои. В руке подрагивала плошка с горящей свечой, а перед взором стояла девчонка, глядящая на своё отражение в зерца́ле. Простыня соскользнула с её тела, груди с напряжёнными сосками соблазнительно колыхнулись. Судорожно сжав ручку потайной двери, прижав покрывшееся испариной лицо к смотровому окошку, Бригахбург испытывал жгучее желание ворваться к упрямице, подчинить, овладеть ею.
Теперь он злился на себя, жалел о том, что пришёл к потайной двери, ведущей в её покои. Возвращаясь с обхода, Герард заметил свет в её окне и поддался соблазну посмотреть, чем может быть занята не спящая в полночь русинка.
А она, как назло, вместо того, чтобы лечь и сладко почить, нежно оглаживала себя, ласкала своё тело, любуясь отражением. А он стоял, как примороженный не в силах отступить и прекратить эту адскую муку от созерцания обнажённой желанной женщины. Стоял, снедаемый безответной страстью, тоскуя и пожирая глазами вожделенное тело, пытаясь усмирить бушующее мужское «я». Он знал — ещё немного, и он не выдержит.
Нет, больше он никогда не подойдёт к этой двери.
Утренничать пришли снова одни женщины.
Юфрозина смотрела на свою компаньонку и думала о том, смогла бы она надеть вот такое платье? Пожалуй, нет. Оно мало чем отличалось от вчерашнего. Приятного тёмно-лилового цвета с короткой шнуровкой на спине, с отворотом на рукаве, украшенным узкой лентой в тон ткани. Отделка тесьмой шла по лифу от ворота до талии. Нет, надо всё же пошить похожее, хотя бы примерить и спрятать в сундук на самое дно.
Графиня вздохнула, косясь на кольца компаньонки, признавшись себе, что сложена не столь изящно и все недостатки её фигуры настоящее одеяние скрывает куда лучше. А вызывать похотливые мужские взоры, ей, как истинной госпоже, не подобает. Она ведь сразу заподозрила ещё тогда, в лесу, что приблудная девка относится к тем женщинам, которые живут за счёт именно таких вызывающих действий, привлекая к себе мужское внимание. Юфрозина досадливо поморщилась, сознавая, что думает совсем другое. Если бы на неё хотя бы один мужчина посмотрел таким взором, как на эту…