Наконец, пресытившись близостью, они успокоились в объятиях друг друга.
Казалось, что прошли часы, хотя, возможно, это были только минуты, пока у них успокоилось сердцебиение и дыхание стало почти нормальным.
И только тогда Анна поняла, что ее руки закинуты за голову и Коул крепко прижимает их к постели.
Я тоже начинаю любить тебя, Коул Мэнсфилд, подумала она, потрясенная тем, что эти слова идут из глубины ее сердца.
Она сознает, что это проблема. Но сейчас у нее нет ни желания, ни сил задумываться об этом.
Коул сжал ее руки, нежно поцеловал в губы и перекатился на бок, чтобы больше не лежать на ней.
— Нет! — воскликнула Анна, почувствовав, как разделяются их тела.
— Что ты имеешь в виду, говоря «нет»? — спросил он, и, несмотря на темноту, она увидела, как его зубы блеснули в улыбке.
— Я не была готова, чтобы ты… — Анна умолкла и резко сказала — Ты сам знаешь, что я имела в виду, сказав «нет».
Он рассмеялся, и она почувствовала, как ее наполняет счастье.
— Дорогая, — сказал он, поворачиваясь к ней, — я ведь никуда не ухожу.
— Вот и хорошо! — откликнулась Анна.
И самый замечательный секс, который когда-либо был у нее в жизни, продолжился, становясь еще лучше.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
По ее обнаженному бедру скользит мужская рука, продвигаясь все выше и выше.
Анна вздохнула от удовольствия, когда большая теплая ладонь лениво задержалась у нее на пупке и накрыла грудь.
— Ммм, — проворковала она, чувствуя, как набухают и тяжелеют ее груди, а тело наливается жидкой плазмой.
Она видела Коула в эротических снах, но это сновидение обещает быть самым лучшим.
— Проснись, спящая красавица!
Ей нравится низкий чувственный тембр его голоса. Она плотнее сжала веки, цепляясь за сон и не желая покидать чудесную страну грез.
— Я не просыпаюсь, если меня не поцелуют, — пробормотала Анна, и возлюбленный ее снов рассмеялся.
Он целуется так, как должен целоваться мужчина, созданный ее тайными желаниями. У него твердые, но нежные губы, которые знают, как добиться от нее ответа.
Она любит целовать его, любит, когда его горячий влажный рот завладевает ее губами. Все еще не открывая глаз, Анна запустила руки в густые волосы Коула, не желая отпускать его. Несмотря на поцелуй, ей совсем не хочется просыпаться.
Телефонный звонок прервал чудесный сон.
Что-то здесь не так. Это ее сон, ее фантазия. Она не питает особой любви к телефонам, поэтому маловероятно, что ей пришло в голову вставить его в сон.
Особенно в таком волнующем месте.
Несмотря на то, что Коул снова целует ее, телефон не прекращает звонить.
Черт! Ей придется проснуться Анна разочарованно надула губы и открыла глаза. Солнечный свет, просачивающийся сквозь жалюзи, был ослепительно ярким. Он резал ей глаза, освещая комнату, которая ночью была такой темной. Совсем близко Анна увидела Коула, который нежно смотрел на нее. Темная щетина появилась у него на подбородке, волосы были взлохмачены, губы влажные, словно от поцелуев.
— Доброе утро, — сказал он.
Его мускулистая, поросшая волосами грудь была обнажена. Из-под скомканной простыни виднелось голое бедро. Наготу Анны также скрывала простыня.
Внезапно на нее нахлынули воспоминания о прошлой ночи, и ее голову сжало так, словно она попала в тиски. Значит, интимная утренняя интерлюдия с Коулом вовсе не была сном. Она была продолжением предыдущей ночи, когда практически по ее настоянию он занимался с ней любовью.
Телефон зазвонил вновь, но Коул не обратил на него внимания. Скользнув пальцем по ее щеке и губам, он подложил руку ей под голову, приглашая придвинуться к нему.
Анна не поддалась легкому нажиму его руки, разрываясь между желанием и необходимостью осмыслить то, что происходит между ними.
Прошлой ночью, когда ее оборона ослабла, она уступила непреодолимому влечению своего тела. Но где-то в глубине души ей кажется, что у нее есть причина не вступать с Коулом в связь. Очень веская причина. Его рука принялась ласкать ее бедро. Если бы только вспомнить, какая это причина!
— Анна? — окликнул ее Коул, и в его голосе прозвучал вопрос. Она едва расслышала свое имя в настойчивом звоне телефона.
По его взгляду Анна поняла, что ее колебание привело Коула в замешательство. Ведь их игра уже зашла так далеко. Она сама была озадачена, потому что ей больше всего хотелось послать условности ко всем чертям и провести утро, занимаясь любовью; Его рука передвинулась на ее грудь, и сопротивление Анны начало ослабевать.
Она вздохнула, уже готовая сдаться, но телефон снова затрезвонил, как бы предостерегая ее.
— Нам нужно поднять трубку, — сказала Анна после девятого или десятого звонка.
— Пусть это сделает кто-нибудь другой, — возразил Коул, намереваясь поцеловать ее.
Анна увернулась, и его губы коснулись ее щеки.
Она затрепетала от прикосновения его рта и попыталась сконцентрировать внимание на будильнике. Было уже десять часов.
— Нам нужно ответить, — настойчиво сказала Анна.
Заворчав, Коул быстро протянул длинную руку и схватил трубку с телефона, стоявшего на ночном столике.
— Слушаю! — рявкнул он.
Его напряженное лицо разгладилось, но только слегка.
— Да, мы еще в постели, — пауза. — Нет, уже проснулись, — еще одна пауза. — Чудесно проводим время, спасибо, — опять пауза. — Да, она здесь.
Он передал ей трубку.
— Это тебя.
Анна села в кровати, поправив простыню, чтобы прикрыть свою наготу. Коул вопросительно поднял брови.
— Кто это? — беззвучно спросила она, беря трубку.
— Твоя мать, — ответил он.
Анна едва не выронила трубку.
Он сказал ее матери, что они вместе лежат в постели? Не этими словами, конечно, но достаточно ясно, чтобы Розмари поняла скрытый смысл.
— Анна? Ты слышишь меня?
Пронзительный голос матери громко и отчетливо донесся до Анны. Почему она не услышала его раньше, когда можно было попросить Коула быть осторожным?
— Да, мама, — сказала Анна. — Конечно, я слышу тебя.
— Коул говорит, что вы чудесно проводите время вдвоем, — восторженно сообщила Розмари.
Анна прищурилась и бросила на Коула убийственный взгляд, в ответ на который он беспомощно поднял руки.
— Да, хорошо, — подтвердила Анна.
Ни при каких обстоятельствах она не признается матери, какой он восхитительный любовник.
— Если в десять часов ты еще в постели, это не хорошо, а замечательно, — напрямик заявила Розмари, хотя ты не должна рассказывать матери о таких вещах.
От стыда Анна закрыла глаза. Теперь мать никогда не поверит, что у них с Коулом нет любовной связи. Как, впрочем, и остальные члены семьи.
— Почему ты звонишь, мама? — спросила Анна.
— Я хочу знать, что у вас происходит.
Коул лежал на кровати, заложив руки за голову и глядя на нее прищуренными глазами, в которых она увидела жгучее желание. Он подмигнул ей.
— Разве ты не понимаешь? — прошипела разъяренная Анна.
— Нет, не понимаю! Я звоню из дома твоей тетки.
Утром я пришла сюда, чтобы полить цветы, а через пять минут Миранда вошла в дверь.
— Тетя там? — удивилась Анна.
— Твоя тетка в Питтсбурге? — Коул сел в кровати.
— Она здесь и не желает разговаривать, — продолжала Розмари. — Ты знаешь, как Миранда любит делать из всего трагедию. Она сказала мне, что они с Питером поссорились. Он там?
— Я не знаю, — беспомощно сказала Анна.
Коул, сидя в кровати, пожал плечами и поднял вверх руки. Очевидно, он услышал последние слова ее матери.
— Так пойди и посмотри. Перезвони мне потом. Я буду у Миранды, — сказала Розмари. — Дело плохо, Анна. Я думаю, что она может уйти от него.
— Хочешь, я посмотрю, где твой дядя? — предложил Коул, когда Анна повесила трубку.
Это было соблазнительное предложение, но Анна не поддалась искушению. Коул и так уже слишком втянулся в их семейные дела.