Я протолкался к дверям, абсолютно не понимая, что здесь происходит, и зашёл внутрь. Увидел очередь в буфет, очередь на ступеньках, ведущих в женский туалет, очередь в гардеробную. На подоконниках тоже был аншлаг. Совсем уж юные ребята — куда моложе молодого меня — сидели на собственных сумках, уткнувшись носами в смартфоны. Водили пальцами по экранам, время от времени отрывая мутные взгляды, чтобы осмотреться. Затем, видимо, ничего нового не находили и возвращались к своим занятиям.
— Это что? — пробурчал я себе под нос. — Съезд задротов со всего мира?
Я развёл руками, не понимая, что мне делать. Вроде бы меня должны были встретить. Или нет? Или я плохо расслышал?
Подозрительный взгляд охранника в синей форме, который безошибочно определил, что в этой странной толпе я смотрюсь не менее странно, подтолкнул меня к действиям. Я уже бывал здесь когда–то, когда недолго учился быть хоккеистом. Но у меня были проблемы с удержанием равновесия, а потому хоккеистом стать не получилось. Зато получилось вспомнить, где находятся трибуны. Туда–то я и направился.
Сделав несколько шагов вперёд, я взбежал по ступенькам, посмотрел вниз и выругался. Огромное пространство перед трибунами, вмещавшими более 3000 зрителей, было забито людьми, которые, на мой взгляд, количественно превосходили те самые трибуны.
— Ох ты ж, блин! — присвистнул я, смотря по сторонам.
Длинные ручейки очередей извивались внизу. Каждая из таких очередей заканчивалась перед столиком, за которым сидели женщины в строгих одеждах. Можно даже сказать — униформах. Волосы у них были собраны в официальный пучок, а перед глазами на столах разложены планшеты, в которые они что–то торопливо вносили. На каждый стульчик у стола, за которым сидела такая женщина, присаживался занявший первое место в очереди и о чём–то с ней беседовал. Подавал какие–то бумажки, торопливо кивал головой, что–то подтверждая, а затем радостно вставал, уступая место другому. Всё это было настолько странно, что я растерялся. Опять принялся крутить головой и увидел, что трибуны тоже не пустовали. На складных деревянных стульях сидели ожидающие. В руках они держали какие–то бумаги, крутили их в рулоны и скучно взирали на змейки очередей. Смотрели так скучно, словно понимали, что их очередь подойдёт совсем–совсем нескоро.
Я сплюнул себе под ноги и выругался. Какого хрена я вообще сюда припёрся? Что здесь происходит в конце–концов? Я что, тоже должен буду очередь отстоять? С хрена ли?
Я развернулся и потопал на выход. Вышел в холл, вновь заметил того самого подозрительного охранника, который смотрел на меня не менее подозрительно, и столкнулся с молодой девушкой. Она была невысока ростом, держала в руке смартфон и растерянно смотрела по сторонам, словно пыталась обнаружить кого–то в непонятной толпе.
— Ой! — от неожиданности воскликнула она, когда я на неё напоролся. — Простите.
— Бывает, — я даже на неё не посмотрел, проследовал мимо и полез в карман за телефоном, чтобы вызвать такси.
— Ой! — за спиной вновь раздался её голосок. — Простите! Вы, случайно, не Грэй Рэйвен?
Она успела схватить меня за руку и попыталась остановить. Но это не понадобилось — я и так остановился. Застыл словно статуя с поднятой ногой. Затем обернулся и внимательно на неё посмотрел.
Девчонка была весьма симпатичной, хоть и росточка небольшого. Одета она была в такую же строгую серую униформу, как и дамы за столиками ниже трибун. Я оценил строгость в одежде и неловко замялся. Сам я одежде никогда не придавал значения. Для меня это было неважно. А потому сюда припёрся, тоже не особо заморачиваясь. Напялил неглаженые шорты и футболку. В конце мая погода стояла жаркая и мне казалось, что потею я постоянно. Хоть это было и не так.
Но сейчас, когда я стоял под рентгеновским взглядом этой симпатяжки, мне стало неловко.
— Простите, — повторила она. — Вы же Алексей? Грэй Рэйвен? Ну, я имею в виду, Серый Ворон, который?
Я посмотрел на бейджик, закреплённый на груди и прочёл: «Мария Громова — младший комьюнити–менеджер».
— Какой Грэй Рэйвен? — мужской голос отвлёк меня от созерцания груди, а не бейджика. — Тот самый что ли?
Я обернулся и уставился на патлатого паренька лет 20-ти. Его неряшливые кучерявые волосы лезли на лоб и он постоянно дёргал головой, чтобы отбросить их. Столкнувшись с моим недовольным взглядом, он прищурился, посмотрел внимательно и встряхнул головой: