— Тогда доставьте в Англию Яна Крункеля и его девушку.
Коблиц как-то странно усмехнулся, бросил взгляд на часы:
— Полагаю, что они уже здесь…
В оффисе не произносили лишних слов. Это была давняя традиция службы.
Коблиц, не дожидаясь вопроса, пояснил:
— Мистер Саммербэг, я не был уверен, что это так уж вам необходимо. Однако решил на всякий случай
доставить их сюда. Не стану убеждать вас, что это было удивительно легко…
— Где они? — спросил Фред.
— О, — ухмыльнулся Коблиц, — не тревожьте их: боюсь, они только-только встретились…
Когда Ян увидел черное дуло маленького пистолета, направленного на него из руки пани Зоей, он не успел
7 ни удивиться, ни испугаться. Просто подумал: неужели женщина, которая стоит передо мной, — убийца?..
— Так вот, Ян, — продолжала пани Зося, привычно улыбаясь, — я не хочу, чтобы ты еще когда-нибудь
задавал мне свои дурацкие вопросы. Поэтому я решила тебе на день рождения подарить этот маленький
пистолет. И пожелать, чтобы тебе никогда не пришлось им пользоваться… Извини, если можешь, за такой
подарок… потом я придумаю что-нибудь поумнее…
И она протянула Яну пистолет.
Ян взял ого, осмотрел, взвесил на ладони, сунул в карман и сказал:
— Зося, я не знаю, как тебя зовут по-настоящему — и не желаю знать! С этой минуты не стану
интересоваться, какова твоя истинная роль, чем ты занималась прежде. Ты для меня — человек. И если когда-
нибудь тебе будет плохо…
— Ян, на дворе холодно. Открывай дверь…
Ян открыл входную дверь. Они вошли в ставший им домом чужой особняк. И каждый из них подумал:
никто не знает, что их тут ждет. Они были всего-навсего пешками в игре великанов и не могли предвидеть их
следующий ход.
Утром, после завтрака втроем — вместе с месье Жиро — восстановилась привычная атмосфера. Пани
Зося улыбалась — и в ее улыбке было что-то от маски. Эжен легко острил, Ян мягко иронизировал. Как будто
они все занимались выпечкой пирожных, а не исследованием секретной машины.
После завтрака Ян сказал:
— Эжен, двинем в подвал.
— Но вы же забастовали, Ян! Или вы перешли к штрейкбрехерам?!
— Я и то, и другое, Эжен. Вы удивляетесь?
— Я? Что касается моих преображений, то я не был только Наполеоном Первым и Марией Магдалиной.
Конечно, чувствую себя ущемленным. Однако готов подождать: жизнь бесконечна, пока мы не умрем…
— Эжен, если мы когда-нибудь расстанемся, я буду
по вас скучать.
— Спасибо, Ян. Я но вас уже скучаю…
Знал ли что-то Эжен или просто предчувствовал —
определить сложно.
Через несколько дней Ян вышел на улицу в плаще
— вовсю полыхала весна. Прошел половину квартала,
остановился, чтобы надышаться свежестью — подкатила
автомашина, открылась дверца, и Ян не успел оглянуться,
как очутился в автомобиле. На этот раз ему не зажимали
рот вонючей тряпкой, не заставляли дышать усыпляющим.
Просто двое похожих друг на друга мужчин крепко взяли
его на руки, один произнес:
— Мистер Эванс, все нормально, так надо. Сидите
спокойно.
Ян со дня выхода с пани Зосей в ресторан носил при
себе ее подарок — маленький браунинг. Его никто не
обыскивал, просто посадили в лимузин и куда-то везли.
“Опять похищение, — подумал Ян. — Впрочем, надо к
ним привыкать. Видимо, меня учат новому способу
общения между людьми. Способ не самый скверный.
Некоторых убивают…”
Примерно через три часа езды они въехали в
“морские ворота Франции”. Гавр с его чистыми, словно
только что умытыми улицами и соборами, нацелившими
острые готические шпили в серое моросящее небо, пере-
секли без остановок. Сидевший справа спутник отодвинул
занавеску, и Ян увидел берега Сены, сплошь заставленные
баржами, пароходами, парусниками, плавучими кранами,
яхтами. Слышались звон склянок, свист пара, лязг вагон-
ных колес, звон буферов, требовательные гудки портовых
буксиров. Сена в Гавре дышала полной грудью и труди-
лась вовсю.
Автомобиль подкатил к небольшому пассажирскому пароходу с непомерно длинной трубой, что
свидетельствовало о его почтенном возрасте. Один из спутников вручил Яну билет, кивнул в сторону судна:
— Поднимайтесь на борт.
Пассе жиров было немного. Через полчаса сиплый гудок возвестил об отходе. Когда вышли из акватории,
спутник сказал:
— Мистер Эванс, если желаете, здесь можно перекусить.
Как только пароход оставил позади залив Сены и вышел о Ла-Манш, началась качка. Спутник Яна вскоре
стал буквально зеленеть — видимо, он плохо переносил капризы моря.
— Выйдем на палубу, — предложил Ян, — идите, я вас сейчас догоню. И не беспокойтесь: я никуда не
денусь…
Спутник молча повиновался.
Ян сходил в буфет, купил пару лимонов. Поднялся на палубу, нашел провожатого, который жадно дышал
свежим ветром. Протянул ему лимоны.
— Сосите понемногу, говорят, здорово помогает. Спутник кивнул головой и с жалкой улыбкой
последовал совету.
В Па-де-Кале стало потише. Потом они вошли в устье Темзы, и судно прекратило раскланиваться с
берегами. Пароход ошвартовался в Тильбери. Отсюда до Лондона добрались на поезде. Поезд сменили на
метро. Метро в Лондоне было такое же грязное и неуютное, как и в Париже — Но передвигаться оно позволяло
быстро.
Был уже поздний вечер, когда спутник Яна подвел его к темному дому, позвонил и сказал:
— Мистер Эванс, тут вы останетесь до утра. Утром на вами приедут. Остальное мне неизвестно.
Дверь открылась, в прямоугольнике света возникла грузная фигура мужчины.
— Мистер Эванс? Добро пожаловать.
Ян шагнул в коридор.
— Проходите прямо. Вас ждут.
Ян отворил дверь в прихожую — и почувствовал, что у пего слабеют колени: навстречу ему, раскинув
руки, бежала Кристина…
Они долго стояли обнявшись, не говоря ни слова, слушая, как стучат их сердца.
— Кристя… Кристя… Кристя… — едва слышно шептал Ян, словно все еще не веря в чудо встречи.
— Это я… честное слово, это я, — счастливо улыбалась Кристина, с трудом освобождаясь из объятий
Яна. — Дай хоть посмотрю на тебя!
На Яна волнующе хлынула густая синева ее глаз, зовущая упругость губ. “Господи, какая же она
красивая! Как я мог столько времени жить без нее! Кто распоряжается нашими судьбами? И почему
распоряжается? К черту! К дьяволу! Всех! Неужели человек приходит в этот мир, чтобы, как нищий, стоять с
протянутой рукой, выпрашивая право на личное счастье? Неужели мы являемся сюда лишь для того, чтобы
чувствовать себя несчастными?..”
Кристина вся лучилась, лишь в темной глубине зрачков стояла тревога. У Яна сжалось сердце. Конечно,
ей трудно далось время разлуки. Сейчас он ни о чем расспрашивать не будет.
— Кристя, милая, запомни: я больше тебя никому не отдам. Никому и ничему. Ты поняла?!
— Нет! Нет! Не поняла. Ничего не поняла. Я сегодня сошла с ума! Я ничего не понимаю. Только хочу,
чтобы ты не исчезал…
— Я не исчезну. Слышишь? Я больше не исчезну!..
“Не исчезну? — усмехнулся Ян. — Легко сказать. Исчез я из Парижа. Легко и просто. Словно и не был
там. Даже “до свиданья” не сказал Зосе. И месье Жиро. И паву Мареку… О, пан Марек! Я помню ваши уроки.
Но сегодня мне хочется мяукать, как глупому котенку”.
— Не исчезай, — еще раз тихо попросила Кристина.
Смутная тень набежала на ее лицо. Но она тут же смахнула ее и бросилась к буфету.
— Будем пировать, Янек! Тут кое-что припасено. Ты хочешь пировать?!
— Я все хочу.
Он ходил за ней по пятам, целовал сзади волосы, шею, плечи. Кристина счастливо смеялась. И все время
оглядывалась на Яна, как будто все еще опасалась, что он исчезнет…