мировом господстве и разделении сфер влияния по гитлеровскому образцу. Зато было оставлено все, что
указывало на несправедливое распределение территорий на востоке…
Гробовое молчание по поводу странной, на первый взгляд, миссии Рудольфа Гесса Гитлер истолковал по-
своему. Коль нет громогласного заявления этого упрямого бульдога о невозможности перемирия с Германией,
следовательно, Фюреру развязывают руки и ожидают от него конкретных Шагов.
Адольф Гитлер заглотнул крючок с приманкой от собственной удочки.
А Рудольф Гесс на многие годы приземлился в тюрем ной одиночке, скрывшей его от любопытного
мира…
Теперь “оракул Блечли” стал пользоваться всевозрастающим вниманием Черчилля. Уинстон чаще и чаще
требовал к себе Фреда, слушал его комментарии к вороху радиоперехватов, расшифрованных “Ультра”. Среди
них были важные, требовавшие оперативных решений. Черчилль реагировал энергично и быстро. Но Фред
видел, что премьер ожидает от оракула чего-то большего. Вне сомнения, Уинстон ждал сообщения с восточных
границ Германии.
В бесконечном потоке дел, связанных с “Ультра”, в ночных бдениях и дерганиях — Черчилль требовал
звонков после полуночи, а то и сам звонил — в постоянных недосыпаниях Фред с трудом находил возможность
уделить время Джейн. Не мог, как того хотелось бы, влиять на события, связанные с Кристиной и Яном. Между
тем, его все серьезнее занимала судьба Яна…
— Ты?! — воскликнул Ян, глядя на сидящую за столом Зосю. — Но мы, кажется, не назначали свидания.
5 Тем более в моей квартире. От которой у тебя нет ключей.
— Какое это имеет значение, — устало улыбнулась Зося. — Садись, Ян. Ничего, что я по-прежнему на
“ты”? Тебя не шокирует?
— Ну что ты… Меня шокирует только пистолет.
— Мало ли кто мог войти. — Зося спокойно спрятала оружие в сумку.
Ян не стал спрашивать, что ее привело. Если уж Зося появилась, да еще столь экстравагантно, сама
скажет. Надо учиться у англичан ничему не удивляться.
— Как прежде, не пьешь? — спросил.
— Как прежде, не пью. А ты, пожалуйста, выпей, Ян. Промозглая погодка.
Ян налил себе рюмку коньяку, открыл для Зоей баночку с американским апельсиновым соком.
— Ты совсем неплохо выглядишь…
— Не могу вернуть тебе комплимент, Ян. Ты выглядишь неважно.
— С чего бы это? Только что с модного курорта…
Зося пригубила сок, не сводя с Яна напряженного взгляда.
— Что ты так смотришь? Я еще не в музее мадам Тюссо.
— Но очень быстро можешь туда попасть…
— Не переношу запаха воска.
— Ах, Ян… Какой же ты все-таки идиот!
Зося говорила без улыбки. Лицо ее всегда дурнело, когда Зося сбрасывала маску. Сейчас в ее тоне звучала
жесткость.
— Ян, ну зачем тебе надо было, скажи на милость, вмешивать в твои дела службу безопасности?
Ян внутренне содрогнулся. “Ого, — подумал, — что она знает. С чем же она пришла? И от кого? Что на
уме? Наверное, совсем не то, что на губах. Однако не торопиться с выводами. Спокойнее”.
— Я объясню только то, что могу. Вернее, я ничего не могу, Ян. Я вся в сургучных печатях, как
секретный пакет. Если хоть одну сорву… Но я пришла. Пришла потому, что не справилась с эмоциями.
Проклятая вещь — эмоции. Место им в мусорном ящике. А у меня недостает духу швырнуть их туда.
— Знаешь, — признался Ян, — когда мы жили во Франции, я думал, что страданий ты-то как раз лишена.
— Если б это было так, я сегодня бы тут не сидела.
— Ладно, к бесу воспоминания!
— Ян, — Зося слегка коснулась пальцами его руки, — к вопросу об эмоциях… Я очень хотела, чтобы ты
был счастлив. Хотя бы ты… Я знаю, что не могу принести тебе солнце на тарелочке. Я хотела, чтобы ты был
счастлив с другой женщиной.
Рука Яна, державшая толстую хрустальную рюмку, сжалась так, что донышко врезалось в ладонь.
— Да, — сказала Зося, — да, Ян. Ты правильно понял. Ее больше нет. Мы созданы для страданий…
— Они… убили ее? — Ян задыхался.
— Наверное. Я не знаю… Ее нашли под руинами разбитого дома. Мертвой, но не обезображенной. Там
были и другие жертвы.
— Откуда ты… — вскрикнул было он.
— Ян! — голос Зоей звучал умоляюще. — Я и так рискую…
— Расскажи, что можешь. Где она… теперь?
— Похоронили, Ян. Вместе с другими. Два дня назад. Я не могла вырваться, не знала твоего адреса.
— Она была… одета?
— В военной форме. После ее выхода из здания школы был налет на Лондон. Не исключена гибель от
бомбежки. Но я не стала бы ручаться. Боюсь, что парни из безопасности… ну, в общем, сработали не лучшим
образом… Видимо, сначала Кристину похитили. Позже нам раздали ее фотографию, сделанную в школе. Ее
искали, Ян.
— Как же ты… обнаружила?
— Случайно, Ян. Знакомый парень из газеты фотографировал последствия зверских налетов. Показал
фотографию. Две женщины, несколько мужчин в развалинах. Я узнала Кристину…
Ян сидел не шевелясь. Зося помолчала, подавил вздох.
— В древности, я читала, гонцов с плохими вестями убивали. Поступай, как знаешь, Ян. Я не могла не
найти тебя. Тебе, конечно, так или иначе сообщат о случившемся. Но если ты дашь понять, что тебе уже это
известно… Ты поступишь, как древний царь с гонцом, который первым принес дурную весть. Я сказала все, что
могла, Ян. И даже больше. А теперь мне надо идти.
— Подожди. Не торопись. Бог знает, когда теперь свидимся, — попросил Ян.
— Это правда, — сказала Зося. — Боюсь, будем ужо старенькими-старенькими. Во всяком случае, я.
Впрочем, при нашей профессии до старости еще нужно дожить.
— Похоже, задача не из легких, — согласился Ян, думая о чем-то своем. — Представляешь, Зося, у меня
даже фотографии не осталось… Был человек — и испарился. Ничего нет. Несколько вещей в шкафу. А ведь
человек зачем-то приходил в этот мир…
Зося понимала, что Яну необходимо высказаться. Ему требовался собеседник. Но у Зоей не было
времени.
— Ян… — Зося колебалась. — Ян, я не знаю… У меня есть фотография… та, последняя… Но зачем тебе
мертвые, верно?
— Покажи, — потребовал Ян, протягивая руку ладонью кверху.
“Он сейчас похож на нищего, выпрашивающего милостыню”, — подумала Зося. Порылась в сумочке,
положила плотный квадрат бумаги в протянутую ладонь.
Снимок оказался довольно четким. Под нависшей глыбой с вывернутой железной арматурой Кристина
лежала, как живая. Словно просто прилегла отдохнуть, только непонятно, почему в таком непривычном месте.
На остальных Ян не смотрел…
— Оставь, — сказал.
Зося вздохнула. Ян спрятал фотографию в портфель.
— Не бойся. Для личного пользования. Совершенно секретно. Где ее похоронили?
Зося назвала кладбище.
Поднялась, провела рукой по волосам Яна. Шагнула выходу. Остановилась.
Ян повернул голову, слегка прикрыл глаза с молчаливой признательностью. Зося вернулась к столу.
Снова открыла сумочку. Достала еще один квадратик бумаги, поменьше первого.
— А вот это, Ян… Собственно, я ради этого пришла… Полностью не уверена. Но подозреваю, что все
происшедшее с Кристиной — дело его рук… Подумала — может быть, тебе следует знать. Чтобы поберечься…
Но, повторяю, фактов нет…
С этими словами Зося положила на стол перед Яном еще одну фотографию. Она была плохого качества и
сделана, очевидно, на ходу. На ней среди уличных прохожих выделялся человек, случайно повернувший лицо в
сторону объектива. Ян сразу узнал его.
— Не может быть! — воскликнул он. — Зачем? Ведь он дае не на стороне…
— Люди этого ведомства редко молятся одному богу, — горько улыбнулась Зося. — Береги себя, Ян.
С этими словами она бесшумно покинула комнату.
Ян невольно перевел взгляд на фотографию. Со снимка на Яна хмуро смотрел поручик Губаньский.
На следующий день полковник Мензис пригласил к себе Фреда Саммербэга, одарил рукопожатием и