А пока можно подработать и у фашистов… Именно феска оказалась тем звеном, которое связало в единую цепь
умозаключения Яна. Теперь он не сомневался, что Губаньский сыграл зловещую роль в гибели Кристины. А его
присутствие в самолете… появление в Каире… Ян внезапно ощутил в себе холодную беспощадность. Надо
было действовать. Сейчас. Немедленно. Случай может не повториться.
— Я приветствую вас, пап поручик, — с нескрываемой насмешкой сказал Ян.
— Ах, это вы, пан… пан… Мортон, если не ошибаюсь? Такая неожиданная встреча!
— Почему — неожиданная? Не следует кривить душой, пан поручик…
— Кстати, я уже не поручик. Я — капитан.
— Мои поздравления, пан капитан. Я даже догадываюсь, за какие заслуги вы повышены в звании.
— Вот как? Ваша осведомленность просто поражает…
— Нам надо поговорить, пан капитан.
— К сожалению, не располагаю сейчас временем.
— Временем располагаю я, — тихо, жестко сказал Ян. — И вы пойдете со мной.
Он на мгновение обернулся — и поразился: Фарука нигде не было видно. Что это должно было значить?
Встретил случайного знакомого, задержался? Не пожелал вмешиваться в конфликт?
— Послушайте, Мортон, Крункель или как там вас… не воображайте себя хозяином здесь, — развязно
повысил голос Губаньский. — Я пойду туда, куда мне нужно.
Губаньский собрался шагнуть в сторону. Ян схватил его за руку.
— Я не шучу, Губаньский.
Поляк рванул руку, собираясь силой проложить себе путь. Но тут же Губаньский оказался зажатым по
бокам двумя здоровенными арабами. Рядом с Яном, словно из-под земли, возник Фарук.
— В какую-нибудь дыру, — коротко бросил Ян.
Фарук, не говоря ни слова, пошел вперед. Арабы подтолкнули за ним Губаньского. Поняв, что он в
ловушке, Губаньский побледнел.
— Куда мы идем? Что это значит? — обернулся он к Яну.
— Выпить по чашке кофе.
— Я сейчас закричу, — пригрозил Губаньский. И тут же умолк: в бок ему уперлось что-то холодное,
острое.
Все произошло быстро. Толпа сомкнулась над тем местом, где они еще минуту назад стояли. Теснота
скрыла происходящее.
Через несколько минут они оказались в маленькой кофейне. Фарук что-то сказал хозяину. Тот кивнул
головой. Они прошли мимо стойки в комнату, сплошь завешанную ловцами. В комнате царил полумрак. Вход не
имел двери. Вместо нее висел ковер. Но такой плотный, что звуки базара почти не проникали в помещение.
Губаньского толкнули на низенький топчан в углу комнаты.
— Обыщите его, — велел Ян.
Арабы ловко и быстро извлекли из пиджака и бриджей Губаньского два пистолета — немецкий вальтер и
маленький бельгийский браунинг, несколько документов и бумаг. Бумаги и оружие положили на низенький
столик перед Яном. Затем арабы стали у ковра, закрывающего вход, и, скрестив руки на груди, замерли. Фарук
слегка подкрутил фитиль на старинной керосиновой лампе, чтобы Ян мог рассмотреть документы.
— По какому праву… что вам от меня надо? — хрипло запротестовал Губаньский. Но уверенности в его
голосе не было.
— Губаньский, — сказал Ян, — когда мы последний раз расставались, вы не преминули заметить, что
при новой встрече будем вести себя по обстоятельствам. Вы были правы. Обстоятельства требуют ответа на два
вопроса: на кого вы работаете и кто убил Кристину? От ваших ответов зависит ваша судьба.
— Вы прекрасно знаете, что в Лондоне находится эмиграционное правительство генерала Сикорского! Я
продолжаю служить своей родине! — почти патетически воскликнул Губаньский.
— Что касается правительства, мне это известно, — спокойно согласился Ян. — Но меня не интересуют
ваши лозунги. Я хочу знать — вам платят рейхсмарками?..
— Вы оскорбляете меня! — Губаньский попытался вскочить с топчана, однако, заметив движение арабов,
снова уселся на место.
— Вацлав, у меня нет времени на игру в кошки-мышки. — Ян внимательно рассматривал документы. —
Польская разведка едва ли пошла бы на похищение Кристины. Зачем ей портить отношения с приютившими ее
правительство англичанами? Кто-то собирался через Кристину шантажировать меня. Шла охота за тайнами.
Только вы могли знать о моих отношениях с Кристиной. Кому вы подсказали ход?
Губаньский молчал.
Ян перебрал документы. В них ничего особенного не было. Они удостоверяли, что Вацлав Губаньский
является сотрудником польского правительства. Внимание Яна привлекла голубая ленточка, вынутая вместе с
бумагами из внутреннего кармана Губаньского. Ян провел пальцами по ленте и насторожился.
— Есть острый нож? — повернулся к Фаруку.
Тот молча подошел к стене, сиял с ковра узкий кинжал с серебряной насечкой. Уловил сомнение в глазах
Яна.
— Рассекает волос, — заверил.
— Губаньский, если вы работаете на фашистов, я убью вас, — сказал Ян.
Он взял кинжал и не без труда, слегка порезав палец, вскрыл ленту. Из нее выпала узкая полоска
тончайшей рисовой бумаги, удостоверявшая на двух языках — на французском и английском, — что
предъявитель сего является…
Капитан рукавом пиджака вытер вспотевший лоб, хрипло сказал:
— Ладно, терять уже нечего, я все объясню… С немцами я дела не имею. Это было бы предательством…
— Губаньский, избавьте меня от ваших благородных сентенций. Иначе не выдержу и испорчу вам
физиономию…
В голосе Яна звучало такое презрение, что капитан поежился. Дальнейшее он излагал без эмоций, с
долей деловитого цинизма.
— Вы знаете, в Лондоне обосновался комитет свободных французов “Сражающаяся Франция”. Он
возглавляется генералом де Голлем. В Виши существует правительство генерала Петэна, но Англия его не
признала. Между двумя группировками идет борьба. Впрочем, грызутся между собой и Черчилль с де Голлем.
Понятно, что в Виши многое хотят знать. Я согласился помочь. В конце концов, французы все равно будущие
союзники…
— Поэтому они так интересуются английскими радиолокаторами? — бросил пробный камень Ян.
Ему было важно удостовериться, что именно интересовало чужую разведку. Не вышла ли она на секрет
“Ультра”?
Вопрос, видимо, застал Губаньского врасплох. Он не смог скрыть удивления и растерянности. “Кажется,
я попал в точку”, — подумал Ян.
— Да, это был главный вопрос, — признался поляк. — Считалось, что вы в курсе дела. Надо было
заставить вас говорить…
— И вы похитили и убили ни в чем неповинную Кристину?..
— Похитили — верно, а что касается убийства… тут какое-то недоразумение… я об этом ничего не
знаю…
— Врете, Губаньский!
— Слово чести польского офицера!
— Оставьте торговать хотя бы честью.
Внезапно Ян будто споткнулся — его осенила догадка.
— Так это вы, Губаньский, сидели за рулем машины, сбившей Робеспьера!
Капитан вздрогнул. Мотнул головой, словно защищаясь от удара.
— Вам очень хотелось бросить тень на пани Зосю. И отвести подозрение от себя.
Капитан молчал. Но Яну уже не требовался его ответ.
— Ну, вот что, Губаньский. Вы, конечно, мерзавец. Ничего святого…
“Кому я это объясняю?” — мелькнуло в уме Яна. Ему стало стыдно.
— Впрочем, слова ни к чему. Вот вам листок из блокнота и ручка. Напишите список агентов французской
секретной службы, с которыми сотрудничали в Лондоне. Конечно, вас надо пристукнуть. Но я не люблю крови.
Даю вам сутки, чтобы вы убрались из Африки. Через двадцать четыре часа, если не покинете континент,
считайте себя мертвецом. То же самое, если попытаетесь обмануть со списком. Вам ясно, Губаньский?
— Ясно, — буркнул капитан и написал на листе четыре фамилии.
Ян прочел их, положил в карман.
— А теперь… — начал было.
Ему показалось, что Фарук пошевелился.
Ян обернулся. Фарук смотрел на него своими длинными фараоньими глазами, выразительными даже в