— Джо, тут мне притащили какую-то отраву. Я решил испытать ее сначала на тебе.
— Валяй, приятель. Я пью все, кроме танковой смазки. И лишь потому, что пока не ржавею. А начну
ржавчиной покрываться — и смазка пойдет в ход…
Они пропустили по полстаканчика смеси, которая оказалась очень крепкой.
Джо подвигал языком во рту, смакуя напиток.
— Черт подери! — воскликнул. — Я себя чувствую пьяной коровой.
— Почему — коровой? — не понял Ян.
— Корова сдуру хлебнула спирта и закусила на лугу цветами…
Ян расхохотался.
В палату на звуки смеха заглянула медсестра Рут. Т самая, чье лицо увидел Ян, впервые раскрыв глаза
после забытья.
— Что-то у вас слишком весело, — Рут заметила бутылку. — Ага, все понятно!.. Вот чем вы лечитесь!
Мне что же — доложить врачу?..
— Рут, не играй на волынке! Иди к нам, — махнул рукой американец.
— Сестричка, не надо… шуметь, — у Яна от слабости заплетался язык. — У меня сегодня… этот… день
ангела… Пожалуйста, попробуйте… это божий нектар…
Рут можно было назвать симпатичной. Несколько портили впечатление крупные, слегка выдающиеся
вперед зубы. Но в белом госпитальном одеянии она походила на ангела.
Рут поколебалась, но все же вошла в палату и прикрыла за собой дверь. Ян торопливо раскрыл пакет с
фруктами, налил Рут немного бальзама.
— Заставляете брать грех на душу, — Рут не без кокетства глянула на Яна слегка выпуклыми глазами.
— Это не грех. Это бальзам. Кто пригубит… будет вечен, как царица… ну, как там ее… Нефертити.
Выпейте, Рут!
— Черт побери, скверно, что я не могу стать царем, — пожаловался американец.
Рут пригубила бальзам, закашлялась. Но допила до конца. И тут же поднялась.
— Сейчас найду вазу для цветов. Я вижу, женщины вас не забывают…
— Зато я их, кажется, забыл, — отозвался Ян.
Когда Рут вышла, Макдональд ткнул Яна костылем в бок, посоветовал:
— Слушай, я тут к ней клинья подбивал. Но ей нравишься ты, это точно. Так что не теряйся, приятель! А
то ведь когда забальзамируют… Кстати, давай хлопнем еще по глотку. Что-то мне начинают нравиться
фараоны…
Рут стала чаще появляться в палате. Особенно если Ян оставался там один. Через несколько дней врачи
разрешили Яну прогулки. Как-то вечером Рут пригласила Яна заглянуть к ней. Она жила неподалеку, в комнате
с отдельным входом. Ян подождал, пока стемнело, и отправился к медсестре. Дорога вела вдоль моря. Из
безлунной мглы на песчаный берег упруго накатывались волны. Вспыхивали белые лезвия пены. Где-то
бушевал шторм. Сюда долетали только его отголоски. Пахло солоноватой свежестью прибоя.
Ян шел не спеша и думал о том, как прекрасна жизнь. Он вернулся к ее цветам и запахам из черной
бездны небытия. И теперь ощущал ее дыхание по-новому, с особой пронзительностью. Он шел по древней
земле к молодой женщине. Он все еще был молод, и можно было хотя бы сегодня не думать о будущем.
Рут бесшумно впустила Яна в коридор. Ян наклонился, чмокнул Рут в щеку. Она приложила палец к
губам, провела его в большую комнату, тщательно затворила дверь. Деловито взяла пакет, принесенный Яном.
— Пригодится.
Рут ждала Яна. Был накрыт небольшой мол в углу комнаты. В приглушенном свете бра, прикрытом синей
материей, все выглядело интимно и аппетитно.
Они выпили по бокалу вина, поцеловались. Рут деловито положила Яну на тарелку закуску, заговорила.
— Знаешь, милый, я на войну смотрю по-своему. Если она неизбежна, то вздохи ни к чему. Изо всего
надо извлекать пользу, правда?
Ян машинально кивнул головой. Ему не хотелось касаться высоких материй.
— Если не терять голову, то и война пригодится, — продолжала Рут. — Ведь глупцов на земле больше,
чем умных,
— Что ты имеешь в виду? — неохотно спросил Ян.
— Не надо теряться. И не надо жалеть тупоголовых. Они все равно это не оценят, — засмеялась Рут.
“У нее все же слишком крупные зубы. Они ей не идут, — подумал Ян. — Или, может быть, просто
неудачно падает свет?..”
— Я знаю, у тебя большие возможности, милый, — сказала Рут, наливая Яну вино. — Ими нужно
пользоваться. Даже я на своем маленьком шесточке и то кое-что могу. Местным так необходимы лекарства… Но
ведь это капля в море, правда, милый? Почему ты не ешь? Давай выпьем! За нас!
“Ну вот, — поморщился Ян. — Жизнь прекрасна и удивительна. Сейчас я лягу с этой женщиной в
постель, и все будет, как тысячелетия назад. Кроме одного: никогда, даже на мгновение, эта женщина не станет
близкой. Ну и что из этого? Разве ты шел сюда в надежде, что придешь одиноким, а выйдешь, развеяв
одиночество, как пепел на ветру?..”
— Мой муж погиб в первый день войны, — тихо сказала Рут. — Знаешь, я его не очень любила. И все
же… А теперь бывает так неуютно, так одиноко… Но ведь сегодня так не будет, правда, милый?
Рут заглянула Яну в глаза, поднялась, откинула покрывало на кровати. Шепнула:
— Ты, наверное, устал… Я скоро…
И Рут вышла в ванную. Сбросила шелковый халат С удовлетворением выгнулась перед зеркалом
крепким, гибким телом. Набросила прозрачный пеньюар. Занялась косметикой. Наконец, улыбнувшись своему
отражению, шагнула в комнату.
В комнате никого не было. Полуоткрытая дверь в коридор тихонько скрипнула, словно жаловалась.
Рут постояла, присела к столу. Крупные, злые слезы обожгли щеки.
А Ян, засунув руки в карманы, шагал обратно тем же путем. Волны, набегающие из темноты, шипели
хищно а злобно, как ядовитые змеи. От запаха йода было почему-то больно. Словно йод лили на свежую рапу…
В палате Ян растолкал спящего американца.
— А, это ты, приятель. Ну, как — погулял?
— Нормально, — отозвался Ян. — Слушай, что ты ей про меня сказал?
Джо откуда-то из-под кровати вытащил флягу.
— Да ничего особенного, приятель. Сказал, что ты — интендант. У них теперь это знаешь как модно?!
Рут появилась в палате через сутки. Вела себя сухо, деловито. Ничем не напоминала о случившемся.
А через несколько дней Джо Макдональд не ночевал в палате. Появился только под утро, разбудил Яна.
— Ну, приятель, доложу я тебе… Не женщина, а пылающая нефтебаза!..
Ян не испытал ни досады, ни сожаления. Между женщинами, которые были в его жизни, и теми, кто мог
возникнуть в будущем, стояла Кристина.
Настала пора выписываться. Забрав документы, Ян поспешил в палату. Американец бросился ему
навстречу, стал тискать в объятиях.
— Ну, поздравляю, приятель! Как — с чем? Ты ничего не слышал? Германия напала на Россию! Теперь
Англия спасена!.. Прыгай, танцуй и закажи богу свечку выше Вестминстерского аббатства!
Ян распрощался с бравым танкистом и вернулся в Каир.
Ян Мортон попал в Северную Африку в период, когда чаша военных весов драматически склонялась то в
3 одну, то в другую сторону. Поначалу маршал Грациани бросил в наступление двести тысяч итальянских
войск вдоль автострады, тянувшейся по побережью от Туниса до Египта. (Кстати, все последующие боевые
действия в Северной Африке велись только вдоль этой тысячекилометровой дороги!) Маршал предполагал
одним ударом подорвать имперские устои Великобритании в обозначенном районе. Тем более что у англичан
едва насчитывалось пятьдесят тысяч солдат, не хватало вооружения, страдала организация управления частями.
Поначалу итальянцы быстро продвинулись вперед и вступили на территорию Египта. И тут англичанам
повезло. Между Муссолини и Грациани начались разногласия. Итальянская армия дальше успех не развила.
Англичане воспользовались трехмесячной передышкой, перебросили в Египет новые части и оружие. К
февралю 1941 года они вышибли итальянцев из Египта и оттеснили их к Бенгази. Наступление оказалось
успешным не только в тактическом плане: восстали Абиссиния, Эритрея, Сомали. Практически рухнула