— Если среди них найдется бутылка хорошего виски — обязательно! — живо отозвался Коблиц. — Что
касается остального… будь я проклят, если я знаю.
Ян глянул на часы.
— Черт бы вас побрал, Артур! Я ведь не успею попрощаться даже с Фаруком…
— И ни к чему! Что за скверные привычки, Ян? Расставаться и встречаться надо неожиданно. У вас мать
— полька? Нет, вы никогда не станете настоящим англичанином!
Через два часа армейский автомобиль доставил Яна на указанный аэродром. Там его уже дожидался
Коблиц.
— Сейчас привезут подопечного. И с этой минуты мы с вами будем отвечать за его драгоценную жизнь,
— сообщил Коблиц, потягивая кока-колу прямо из бутылки.
Вскоре прибыли машина Черчилля и машина охраны. Премьера никто не провожал.
— Генералы рыдают отдельно, — пояснил Коблиц. — Чтобы меньше привлекать внимания.
Начальник охраны представил Черчиллю сопровождающих и откланялся. Премьер вежливо поздоровался
с новым сопровождением, безошибочно остановил взор на лице Яна. Спросил:
— Теперь я у вас должен проситься на горшочек?
Ян смущенно пожал плечами.
— Ничего, порядок есть порядок.
Уинстон хлопнул Яна по плечу и пошел к трапу самолета. Премьер явно был в хорошем расположении
духа. Еще бы! Генералы Александер и Монтгомери обещали ускорить подготовку удара по Роммелю…
До Гибралтара добрались без приключений. Только когда заходили на посадку, Яну показалось, что
гибралтарская гора резко накренилась и падает на самолет. В Гибралтаре не задерживались долго. Из самолета
никто, кроме Коблица, не выходил. Он вскоре вернулся, сообщил, что полет продолжается.
После взлета взяли курс на голубеющую бесконечную Атлантику. В Португалию летели по большой дуге.
Почти всю дорогу Уинстон дремал.
В Лиссабон прибыли перед вечером. И тут произошел первый инцидент. Черчилль захотел выйти,
подышать свежим воздухом.
— Уговорите его, Ян, ни в коем случае не покидать самолет, — взмолился Коблиц. — Именно здесь
неприятное место…
— Сэр, — сказал Ян, вырастая на пути Черчилля к двери с трапом, — сэр, я вынужден просить вас
остаться в самолете…
— К черту! — проворчал Черчилль. — Что еще за новости?
— Сэр, я взываю к вашему благоразумию, — настойчиво вел Ян. — Мы прекрасно понимаем, как
надоело находиться в этой коробке… Однако обстоятельства таковы, что вам лучше…
— Не сомневаюсь, что вы преувеличиваете! — распалял себя Уинстон.
Но Ян не зря брал уроки обхождения с великими у Фреда Саммербэга.
— Сэр, — сказал он смиренно, — вы принадлежите не только себе, вы принадлежите Англии. За вами
охотятся враги. Подумайте о нации…
Черчилль сердито запыхтел сигарой. Однако лесть сработала.
— Все вы — великие перестраховщики, — буркнул. — Ладно, слово джентльмена…
У трапа оставили на дежурстве двух охранников.
Пока самолет заправляли и экипаж осматривал технику, Коблиц взял Яна под руку, и они, словно гуляя,
отошли в сторону, к зарослям маслины. Едва очутились в гуще посадки, Коблиц достал сильный бинокль,
направил его на приземистое здание аэропорта.
На площадке перед зданием стояло несколько самолетов. К одному из них направлялась
немногочисленная труппа пассажиров. В лучах заходящего солнца сверкали металлические части чемоданов.
— Взгляните, — Коблиц протянул Яну бинокль.
Ян поднес окуляры к глазам и едва не ахнул: в группе пассажиров к стоявшему в стороне самолету того
же типа в котором летели они, шел Черчилль с громадной сигарой во рту… Его массивная сутуловатая фигура с
длинными руками выделялась среди остальных. Ян уже открыл было рот для вопроса, но так ничего и не
произнес: он вовремя вспомнил уроки пана Марека.
Ян вернул бинокль Коблицу. Тот еще раз вгляделся в группу пассажиров, спрятал бинокль.
— Боюсь, Ян, что наблюдаем за посадкой не только мы, — очень серьезно сказал Коблиц. — Что ж,
вернемся ил борт.
Их самолет взлетел минут через сорок.
А еще через полчаса Коблиц прошел в кабину экипажа и долго не возвращался. Монотонно, мощно
ревели моторы. “Либерейтор” уверенно плыл в ночных глубинах неба. За иллюминаторами покачивались синие
звезды.
Минуло не менее часа, пока вернулся Коблиц. Плюхнулся рядом с Яном на сиденье и тихо сказал:
— Пришла шифровка. Тот самолет сбили. Экипаж и все тринадцать пассажиров на дне…
“Ну вот, — отметил про себя Ян. — Я участвую еще в одной драме. Конечно, постановка не моя. Я скорее
обыкновенный статист. Но в подобных спектаклях льется не подкрашенная водичка, а настоящая кровь. И,
несомненно, один из режиссеров сидит со мной рядом”.
Коблиц, отклонившись в сторону, поглядел на Черчилля. Премьер, мирно посапывая, дремал.
— Я знал, что нацисты попытаются где-то нас найти, — вздохнул Коблиц. — А Лиссабон буквально
кишит ими.
— Вам хоть известно имя того двойника? — набрался смелости Ян.
Коблиц задумчиво глядел прямо перед собой.
— Услышите — и тотчас забудьте, Ян. Англичанин, фамилия Чинколс.
— Он хоть… догадывался?
Коблиц усмехнулся.
— Догадывался? Он сразу понял, в чем дело. А дело пахло хорошенькой суммой… Если уж хотите
начистоту, не знал только экипаж… Но, кажется, мы сберегли здоровье нашему божеству…
Вихри войны швыряли людей, словно осенний ветер — листву. Яну, видимо, на роду были уготованы
5 нежданные повороты судьбы.
Лондон встретил его без оркестров. Но Ян на музыку и не рассчитывал. Вместе с тем, он не мог
пожаловаться на невнимание. Его наградили боевым орденом. Прибавили жалованье. Ян догадывался, что во
всем этом играет главную роль Фред Саммербэг. В его отсутствие Фред стал отцом очаровательной крошки,
которую назвали Кристи. Ян был тронут до глубины души.
Однако в Блечли Яна не возвратили. Стюарт Мензис был последователен в своих решениях. Некоторое
время Ян выполнял отдельные поручения ведомства. Но однажды Фред сказал, что хочет побеседовать с Яном
от имени начальства.
Ян сразу понял, что беседа не из приятных и что босс, по привычке, поручил щекотливую миссию
подчиненному,
Фред тоже не изменил себе. Обставил разговор с присущей ему тонкостью. Первый вспомнил о
печальной дате и предложил Яну посетить кладбище. Они купили цветы, поехали на окраину Лондона, где, как
тогда уверили Яна, похоронили Кристину. Отыскали скромную плиту, на которой значилось: “Кристина
Шармах”, даты короткой жизни, Яну нередко приходило в голову, что под этой плитой никто по лежит. Или
лежит незнакомый человек. Что эту плиту установили ради того, чтобы хоть как-то успокоить его больную
память. Но не мог Ян вскрывать могилу, докапываться до истины. В конце концов, что такое покойники? Лишь
символ, которому мы приносим дань своего уважения. Надпись на плите была символом. В загробную жизнь
Ян, в отличие от Фарука, не верил. Впрочем, иногда об этом жалел.
Когда они в молчании постояли перед могилой и опустили на плиту букеты, Фред взял Яна под руку,
повел к выходу с кладбища.
— Пообедаем у меня, — предложил Фред. — Но. если не возражаете, пусть машина катит за нами. Мы
немного прогуляемся пешком. Тем более пока тихо…
Лондон теперь бомбили очень редко. Нет, Гитлер не забыл о мести. Ныне на английскую столицу падали
страшные ракеты ФАУ-1 и ФАУ-2. Каждый взрыв сносил полквартала. Локаторщики пытались сбивать ракеты с
цели, менять их курс. Увы, это удавалось редко. Конечно, в первую очередь жертвами бессмысленных обстрелов
становились мирные жители. Гитлера это совершенно не трогало. Какое ему было дело до каких-то безымянных
англичан?..
— Ян, — начал разговор Фред, когда они очутились Па улице. — Полковник очень хорошо относится к
вам. Он ценит ваш опыт, вашу преданность делу. В Блечли сегодня полно различных специалистов. В то же