Через пару недель после происшествия, на дежурном совещании руководства пансиона Руперт Чарнсворт потребовал у Гарри отчета о поведении Гривса:
– Как у вас успехи с ним? Были проблемы?
– После того как док выдал нам эти пилюли – все идет гладко. – Гарри налил себе минеральной воды и продолжил:
– Он спит, как убитый, аппетит вроде нормально, жалоб на состояние нет
– У него никогда не было жалоб…
– Да и тем не менее. Дорис говорит – он еле ползает. Гуляет обычно по аллее, подолгу сидит на скамейке. К озеру не ходит – видимо тяжело.
– Я очень надеюсь, что он не преставится от них, Гарри. Нам только не хватало на вскрытии получить следы этого дерьма.
– Все в порядке, босс. У дока точно рассчитана дозировка, а городские не будут копать, Харви, если что нас прикроет, ну если, конечно, у него из спины топор не будет торчать.
– Городские понятно, но он не местный. Черт знает откуда он приехал, и кто будет им интересоваться в случае чего. По бумагам ничего не понятно, вроде он из Торонто, но что делать богатенькому старику из большого города в нашей дыре? кроме того, я наводил справки: парни из Торонто не имеют по нему записей старше пятнадцати лет, выглядит так будто их загрузили пачкой за один раз.. Как бы он не оказался федералом под прикрытием или того хуже.
– Я сомневаюсь. Я листал его бумаги. Больше похоже на артиста бродячего цирка на приколе. Хотя…
– Заканчивайте с таблетками. Я не хочу проблем, приглядывайте за ним, но без дури, понятно?
– Хорошо, босс. Я скажу кому надо.
– Вот и хорошо. Держи меня в курсе.
– Понял.
Мрак первобытной пещеры и ее могильная тишина скоро будут нарушены. Слишком долго томились взаперти вопросы без ответов, эмоции без действия, болезнь без вакцины.
Пламя поднималось по одежде все выше и выше, забиралось под одежду и выбиралось на свободу обратно. Человек не горит, он оплывает, слово свеча, медленно превращаясь в маленький черный комок, в котором невозможно отличить женщину от мужчины. Волосы съеживаются, кожа лопается и свисает подгорающими лохмотьями. Дым поднимается и стоит под бетонными сводами пещеры, ему некуда деться. Идол из металла безмолвно взирает на происходящее, он безучастен, он не придет на помощь. Лицо застыло в гротескной маске последнего крика, пальцы скребут цементный пол – осталось немного. Комнату наполняют тени древних существ, ими движет жажда. Жажда мщения. Ни один звук не проникает оттуда, кажется, что это просто игра больного воображения одинокого художника. Этого не может быть, потому что это никогда не случится.
Арнольд очнулся в своем плетеном кресле у окна, он тер глаза, чтобы окончательно проснуться, но невозможно было стереть из сознания картину беспощадной расправы и животного ужаса, воцарившегося в сердце.
В комнате нестерпимо пахло горелой плотью и машинным маслом.
Очередное лето подкралось незаметно. В северных широтах климат не балует теплыми и погожими деньками. Нередко могут налететь тучи, зарядить дождь. Ясный теплый день будет перебиваться пасмурными и холодными, а потом незаметно наступает календарная осень и кажется будто лета не было вовсе. Но не в этом году. Старожилы “Клёнов” не могли припомнить, когда в прошлый раз стояла такая отличная погода. Было очень тепло и солнечно, сезон гольфа был в разгаре, а некоторые постояльцы покрепче здоровьем, даже совершали лодочные прогулки по озеру. Приемы пищи проходили на летней веранде, где на открытой кухне готовили легкие диетические блюда, допоздна подавали прохладительные напитки и играла спокойная музыка послевоенных лет.
Постепенно воодушевление первых теплых дней перешло в приятную привычку, летний режим дня устоялся и все шло своим чередом.
Арнольд Гривс совершал свою традиционную прогулку с Бетси Маккалистер по главной парковой аллее пансиона, составленной сплошь из вековых кленов. Бетси была одной из тех немногих, с кем Арнольд поддерживал систематическое общение, практически ничего уже не выделяло его на фоне остальных обитателей пансиона. Наблюдение за ним было снято, а снотворное убрано из перечня выдаваемых препаратов. Парочка частенько гуляла перед обедом, а если погода была плохая – вместе ходили в библиотеку или музыкальную комнату. Они болтали о давно прошедших днях и вещах порой странных и непонятных молодым. Было жарко, на пронзительно синем небе ярко светило солнце, но густые деревья давали прохладу, а в сетчатой сумке Бетси были припасены две бутылочки воды. Пара медленно приблизилась к огромному валуну, считавшемся сердцем парка и присела на скамейку.