С великой болью восприняла Мария Петровна эту страшную весть, но мужественно справилась с тяжелым горем. Взяла себя в руки и уже через несколько дней, осунувшаяся, поседевшая, но еще более собранная, строгая, вернулась из Рославля в Артемовну. Вернулась, чтобы продолжать то дело, за которое погиб ее муж.
Прежде всего она отправила в партизанский отряд свою племянницу Лину. Марии Петровне казалось, что девушка еще не обладает выдержкой, необходимой подпольщику. Окружающим было сказано, что Лина вернулась в Рославль, к матери.
Опасаясь слежки, Мария Петровна трижды меняла местожительство. Но ее квартира всегда служила явкой для партизанских разведчиков. Каждое такое посещение грозило гибелью добровольной помощнице партизан. Старая учительница хорошо понимала это, но не склонила головы перед опасностью, не перестала выполнять свой патриотический долг.
Жизнь Марии Петровны Кузнецовой стала более спокойной только после того, как заметно выросли силы партизанского отряда Озернова, как расширилась зона его влияния. Староста и другие прихлебатели оккупантов куда-то сбежали. Ни полицейские, ни гитлеровцы появляться в деревне в одиночку или мелкими группами теперь не осмеливались. Ну а если обрушивался крупный отряд карателей, то пересидеть вместе с другими жителями несколько дней в лесу было совсем не трудно. Не то что раньше, когда ежеминутно приходилось ждать ареста или расправы…
Было далеко за полночь, когда мы с Коротченковым распрощались с гостеприимной учительницей, а часа через два догнали отряд. Всю дорогу находился я под впечатлением этой встречи. Беспартийная сельская учительница, а какая силища, какая беззаветная преданность Родине, партии, какая святая вера в правоту нашего дела!
К рассвету отряд прибыл на место дневки — в бывший лагерь лазовцев в Орлином Гнезде. От лагеря осталось одно пепелище.
Всю ночь шел мелкий, но спорый дождь. Люди промокли. Командир приказал выставить охранение, развести костры, обсушиться, позавтракать. Только после этого партизанам разрешили соснуть. Я тоже с удовольствием пристроился к костру, прислонился к стволу разлапистой ели и тут же задремал.
Проснулся где-то около полудня от зябкого озноба. Костер давно погас. Тесно прижавшись друг к другу, безмятежно спали партизаны. Поблизости ярко пылал костер караульной роты: возле него бодрствовало дежурное подразделение. Там же сидели капитан Клюев и представитель Западного штаба партизанского движения подполковник Архангельский. Было ясно, что оба не сомкнули глаз. Архангельский прилетел в наш партизанский край несколько дней назад и остановился в отряде Данченко. Приехав к нам познакомиться, подполковник узнал о решении командования отряда напасть на железнодорожную станцию. Он очень заинтересовался этим — таких операций здешние партизаны еще не проводили — и решил принять участие в бою. Предварительно Архангельский передал приказ отряду Толочина разгромить одновременно соседний разъезд Зверинка.
— Не спится? — спросил я, подходя к костру.
— Надо объявлять подъем, — взглянув на часы, сказал Клюев.
— Пора, — подтвердил Архангельский.
— Пожалуй, время, — согласился я. — Пойдемте к командиру.
Немного погодя собрались командиры и политработники. Коротченков зачитал приказ о нападении на станцию Понетовка, четко определил задачи каждому подразделению. 1-й батальон берет станцию, перебрасывает основные силы к шумовскому аэродрому и имитирует нападение на аэродром. 2-й действует на левом фланге, захватывает станционный поселок, образует заслон со стороны Кричева и уничтожает станционные сооружения и подвижной состав. 3-й батальон участвует в налете на станцию на правом фланге, выходит на железнодорожное полотно, оставляет роту как заслон со стороны Рославля, остальными силами помогает 1-му батальону сковывать гарнизон аэродрома.
— Это очень важно, — предупредил Коротченков. — Численность гарнизонов аэродрома и станции превышает численность нашего отряда. Да и вооружены гитлеровцы лучше. Разгромить оба гарнизона сразу нам не под силу. Поэтому один надо парализовать, чтобы уничтожить другой.
Узнав содержание приказа, отряд забурлил, как весенний поток. Всем была по душе предстоящая схватка. Особенно радовались в батальоне Щербакова. Тут не забыли гибель двух товарищей в лесу под Понетовкой и горели желанием отомстить за них.