Он кивнул на темный автопогрузчик, почти неразличимо сливающийся с громадой пресс-молота.
— Я! — закричал Термометр. — Я в кабину сяду!
Он оттолкнул Ромашова и рванул на себя заржавевшую дверку. Хлестнула из кабины сладковато-пахучая жижа — должно быть, то, что осталось от людей, которых застали в этой кабине п о ж а р ы…
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Ромашов не сразу услышал заливающийся, захлебывающийся звонок телефона.
— Да? — сказал он, поднимая трубку.
— Это ты? — раздался в трубке голос жены.
— Я…
— Ты домой скоро придешь?
— Да, конечно. Сегодня я пораньше буду.
— Пораньше? Уже без пяти семь, Ромашов.
Ромашов взглянул на часы. Да. Опять он сболтнул глупость. Раньше восьми домой он не придет.
— Сейчас выхожу.
Жена помолчала.
— У тебя неприятности?
— Нет. Почему ты так подумала? Все прекрасно.
— Приходи домой, Ромашов, поскорее…
— Сейчас иду… — повторил Ромашов и осторожно повесил проколотую длинными пустыми гудками трубку.
Ромашов уже закрывал кабинетик, когда к нему подошел мастер Миша.
— А ты что так долго? — удивился Ромашов.
— На конвейере был. Смотрел, все ли там есть для вечерней смены.
— Ну и как?
— Все в порядке…
— Молодец! — похвалил Ромашов. — А ты еще боялся, что не справишься.
— А я и сейчас б-боюсь… — ответил Миша.
— Чепуха! — сказал Ромашов. — Бояться ничего не надо. Главное — работать, и тогда все получится. А сейчас — домой! А то ты весь завод сегодня перевернешь. С непривычки-то…
Больше всего директор завода не любил просыпаться. Уже очень мало жизненной энергии оставалось в его огромном и когда-то крепком и сильном теле. Этих сил хватало, чтобы дремать с газеткой на скамеечке в сквере или дома в мягком, уютном кресле, но не для завода, не для этих заполненных металлом и людьми цехов. Директор сам понимал это, но найти замену ему не могли, и он продолжал нести свой крест обреченно и покорно. Некоторым его сверстникам, продолжавшим трудиться на высоких постах, помогало честолюбие, ну, если не честолюбие, то привычка к высокому положению и уважению, связанному с этим положением, некоторые стремились вывести в люди своих внуков… У директора не было и этого, никакие инъекции расчетливости не поддерживали его, и апатия, порожденная бесконечной усталостью, втягивала в себя, как трясина.
И все-таки директор каждый день приезжал на завод; борясь с полусном, подписывал какие-то бумаги; снова засыпал и снова покорно и обреченно просыпался, когда требовалось его вмешательство…
Как-то так получилось, что целый день его будили по пустякам, ради минутных забот, и, хотя это и не нравилось ему, изменить положение директор не мог. Не хватало сил…
Конечно, требовалось от него немного. Требовались только е г о голос, е г о гнев, нужно было только, чтобы о н потребовал, о н распорядился, но все равно эти дерганья отнимали последние силы. Директор чувствовал себя разбитым, а к вечеру уже не знал, сможет ли приехать на завод утром.
Перед тем как отправить директора домой, в семь часов вечера в его кабинете всегда собиралось небольшое совещание. Три-четыре человека, не больше. За десять минут до начала совещания директор принимал крохотную таблетку, единственную за день, и ровно в семь часов встречал своих подчиненных, слушал, что случилось на заводе, обсуждал наиболее важные приказы и всегда старался уложить совещание ровно в двадцать минут, чтобы самостоятельно дойти до машины и провалиться в мягкую дремоту сиденья.
Так было и сегодня.
Ровно в семь в кабинет директора вошли Кузьмин, парторг завода, новый начальник сборки.
— Где Игорь Львович? — сразу спросил директор.
Кузьмин пожал плечами.
— Должен быть… — сказал он.
— Что у вас сегодня?
— Надо согласовать несколько приказов, — Кузьмин раскрыл свою папку. — Есть предложение ввести на заводе жесткий график загрузки контейнеров и за простои высчитывать с премий конкретных виновников.
— А-а… — сказал директор. — С Медведя, значит… Подписываю.
— Не только с Медведя… — пунктуальный Кузьмин перевернул страничку. — Игорю Львовичу, как я понимаю, надо будет валютой за простои рассчитываться.
— Что-о?!
— Две гэдээровские машины сегодня целый день на заводе стоят, — скромно сказал Кузьмин. — Докладывать дальше?
— Подождите… — директор, не глядя, нажал на кнопку селекторной связи. — Рая! Игоря Львовича достать хоть из-под земли. Продолжайте.