Раньше здесь было болото, его осушили, но, в сущности, характер местности не изменился… Марусин подумал, что эти склады вторсырья и это кладбище — тоже болото. И расположилось оно за границей человеческой жизни.
На складе макулатуры прессовали бумагу, свезенную сюда со всех концов района. Спрессованные тюки копились под навесами, пока не подавали вагон. Тогда грузчики, безжалостно матерясь, закатывали их в вагон.
Постоянных рабочих на складе почти не было. На прессовке бумаги и на загрузке работали случайные люди, которым нужно было подработать пятерку, — заработанные деньги они получали в конце смены.
Приходили на склад самые отчаянные и спившиеся мужики.
Они сидели в полутьме склада у дальних ворот и переругивались с рябой учетчицей.
— А куда еще сорок три тюка исчезло?! — тыкая в наряд пальцем, наседал на нее заросший щетиной мужичок. — Пропила, сучка, да?
— А! — презрительно скорчила лицо нормировщица. — Буду я еще всяким уркам объяснения давать.
Разговор шел крутой, и на Марусина никто не обратил внимания. Прислушиваясь к разговору, он медленно двинулся вдоль завала. Видимо, только что сгрузили несколько машин со списанными книгами — их еще не успели запрессовать.
Прямо под ногами — на обложке остался рубчатый след подошвы — валялся роман Ремизова «Часы». Марусин поднял книгу и покачал головой — книга была слишком тонкой. Перелистнул ее… Ну да… Часть страниц вывалилась из нее. Наугад Марусин вытащил несколько страниц из завала, но — где тут найдешь! — это были другие страницы.
Разговор между тем накалялся.
— Что-о?! — изумился заросший щетиной мужик. — Да я сейчас!..
Рябая учетчица пронзительно взвизгнула и выбежала из склада.
Марусин так и не понял, что произошло.
— Будет теперь делов… — сказал кто-то. — Жалиться побежала.
— А! — щетинистый мужичок достал из кармана папироску и дрожащими руками зажег спичку. — Что же? — сказал он, затянувшись. — Если в тюрьме сидел, так и не человек, выходит?
— Это у нас только… — ответил ему другой рабочий и вытащил из кармана газетку.
Марусин даже издали узнал сегодняшний номер «Луча».
— На других-то предприятиях, — развертывая газету, сказал рабочий, — это дело по-путевому поставлено. Видите? — он ткнул пальцем в статью о наставниках. — Васька Могилин пять лет тянул, а его сейчас в газете хвалят.
— Дак чего же… — согласились с ним и другие. — Исправился человек, стал на твердый путь, можно и похвалить. Чего же, всю жизнь, что ли, травить человека тюрьмой? Ленин и тот в тюрьме сидел.
Разговор смолк. В дверном проеме возникла фигура заведующего складом. Следом за ним, притоптывая от нетерпения, двигалась рябая учетчица.
— Вот он! Он! — закричала она, указывая на обросшего щетиной рабочего.
Завскладом, однако, не торопился вступать в разговор. Он спокойно оглянулся кругом и тут-то заметил Марусина, отбирающего в стопку книги.
— А это кто? — спросил он.
Рябая учетчица пожала плечами.
— Я откуда знаю кто?! — огрызнулась она. — Зашел с улицы и ходит!
— Возмутительно! — багровея от гнева, закричал на нее завскладом. — Это что такое, я у вас спрашиваю?! — и он ткнул несколько раз пальцем в сторону Марусина. — Вы работаете или только руганью занимаетесь?!
Так при молчаливом одобрении рабочих он отчитывал несколько минут нормировщицу, а потом направился к Марусину, позабыв, что нужно разобраться, куда же исчезли сорок три тюка.
— Вы что здесь, молодой человек, делаете?
— Ничего… — ответил Марусин. — Просто зашел посмотреть.
— Что?! — взвизгнул заведующий, уже не сдерживая себя, как в разговоре с рабочими. — Убирайтесь вон! Я вас знаю! Ходите, а потом у нас бумага пропадает! Вон!
— Да уйду я… — сказал Марусин и хотел взять стопку отобранных книг, но завскладом схватил его за рукав и потащил к выходу.
— А это что? — кивая на книжку Ремизова, спросил он. — Тоже у нас украли?