— А мне характеристику надо будет, — сказала она. — Как теперь быть?
— Какую характеристику? — захлопывая папку, поинтересовался Ольгин.
— Я в институт хочу поступать, — кусая губы, чтобы не заплакать, объяснила Наташа. — Я целый год на подготовительных курсах занималась…
— Нет, вы только послушайте ее! — возмутилась Леночка Кандакова. — Она еще и в институт хочет.
— Н-да… — покачал головой Ольгин. — У вас, я так понимаю, девушка, с совестью, прямо скажем, не все в порядке.
— Почему? — совсем не понимая, о чем они говорят, воскликнула Наташа. — Мне же в институт поступать надо! Через месяц экзамены начнутся.
— Не тревожьтесь… — Ольгин встал. — Не начнутся. У вас не начнутся. Вначале подумайте, как вы с такой совестью жить можете, а потом и об институте поговорим.
И они ушли, а Наташа с трудом добралась до закутка за стеллажами и, прижав к лицу руки, горько разрыдалась.
Здесь ее и разыскал протрезвевший Пузочес.
С трудом, слово за слово, вытянул он из Наташи рассказ о том, что случилось. Потом матюгнулся и хлопнул кулаком по столу.
— Вот сволочи, а! — сказал он, и лицо его потемнело. — Ну, подождите…
Он схватился за карман, в котором лежала пачка денег, но тут же сообразил, что сейчас, пожалуй, и деньги не помогут ему. Не взятку же нести в горком комсомола!
Пузочес болезненно усмехнулся, но тут же лицо его посветлело.
— А плюнь ты на ихний комсомол, Наташка! — сказал он. — Пошли всех подальше! Выходи за меня замуж, и без института ихнего проживем.
— Как жить? — улыбаясь сквозь слезы, спросила Наташа. — Тебе же в армию идти…
— Да… — Пузочес снова помрачнел. — В армию…
Ощущение всесильности, что владело им в эти дни, рассеялось. Действительно, сколько ни гуляй он, а в армию идти придется.
Как раз в это время в закуток вошел Васька-каторжник.
— А! — сказал он, увидев Пузочеса. — Брательник… Все гуляешь?
— Гуляю… — ответил Пузочес, бледнея от ярости: перед ним стоял человек, из-за которого начались Наташины неприятности. — У тебя не спросил.
Васька пристально посмотрел на него.
— Ты дурак, да? — спросил он.
— Какой есть!
— Дурак… — теперь уже утверждая, повторил Васька и вздохнул. — А я для этого дурака стараюсь, елки зеленые…
Гневом обожгло лицо Пузочесу.
— Стараешься?! — пискляво выкрикнул он. — Не надо! Ты вон для Наташки уже постарался! А мне не надо, не надо твоих стараний!
— И в армию пойдешь? — с недоброй насмешкой поинтересовался Васька и, поскольку Пузочес ничего не ответил, торжествующе заключил: — Вот то-то и оно, братуха! Не плюй в колодец. Знаешь такую пословицу? Так-то… — Он похлопал Пузочеса по плечу и добавил уже миролюбиво: — Ты за меня держись. Не пропадешь, елки зеленые. Я из тебя человека сделаю.
Если бы брат сказал все это наедине, Пузочес, может быть, и промолчал бы, как отмалчивался обычно, предоставляя брату возможность считать, что он убедил его, но сейчас весь разговор происходил на глазах у Наташи, и Пузочес не выдержал.
— Не надо насчет армии суетиться… — важно сказал он. — Я уже в офицерское училище заявление подал. Понятно?
— Что-о?! — Васькины глаза округлились. — Ты думаешь, и там халяву ловить будешь?
Не любил Васька менять своих решений, не любил подбирать слова, но напрасно снова помянул он о бедственном прошлом Пузочеса. Тот, уже съежившийся от испуга, расправил плечи и презрительно усмехнулся.
— Это я-то халявщик? — спросил он, и картинным жестом выхватил из внутреннего кармана несколько скомканных двадцатипятирублевок. — Да у меня денег побольше твоего есть! На! — и он швырнул в лицо Ваське деньги.
Деньги Пузочес швырял зря.
Васька сразу успокоился, и лицо его снова отвердело.
— Богатый жених! — презрительно сказал он и ловко плюнул, угодив слюной на кончик ботинка Пузочеса. — Ладно. Вали домой, сопля вонючая! Я с тобой вечером разберусь…
Пузочес, хотя и не подал вида, растерялся. Он подумал, что Васька уже догадался о деньгах, и от страха на лбу выступил пот.
Выручила Пузочеса Наташа. Позабыв о своей беде, она схватила его за рукав и потащила прочь от брата. Пузочес хотя и сопротивлялся, но только для виду — сам был рад унести ноги.