— Ну как высокая наука, леди Бренда?
— Захватывающе.
— Скоро все мы будем обращаться к вам за советом, когда превысим кредит в банке.
— Ха-ха.
— А как поживает Громобой? — спросила мисс Тендрил.
— Я на нем поеду на охоту в среду, — сказал Джон. В волнении перед предстоящей охотой княгиня Абдул Акбар была забыта.
«Боженька, пожалуйста, сделай, чтоб был хороший след. Боженька, пожалуйста, сделай, чтоб я увидел, как лису загонят. Боженька, пожалуйста, сделай так, чтоб у меня все вышло как надо. Боженька, благослови Бена и Громобоя. Боженька, пожалуйста, сделай так, чтоб я перепрыгнул через высоченный барьер», — твердил Джон всю службу.
Бренда обошла с Тони коттеджи и оранжереи, помогла ему выбрать бутоньерку.
За обедом Тони веселился. Бренда уже начала забывать, каким занятным он бывает порой. После обеда Тони переоделся и отправился играть в гольф с Джоком. Потом они немного посидели в клубе. Тони сказал:
— У нас тут в среду съезжаются окрестные своры. Ты не мог бы остаться?
— Обязан вернуться. Предстоят дебаты об этих чертовых чушках.
— Жаль. Слушай, а почему бы тебе не пригласить сюда твою даму? Завтра все уезжают. Ведь ты мог бы ей позвонить, а?
— Мог бы.
— Думаешь, ей бы тут не понравилось? Я поместил бы ее в Лионессу — Полли спала в ней два уик-энда подряд: наверное, там не так уж неудобно.
— Отчего же, ей, пожалуй, тут понравится. Позвоню, спрошу.
— А почему бы тебе тоже не поохотиться? Тут у одного типа, Бринкуэлл его фамилия, кажется, можно взять напрокат вполне приличных лошадей.
— Пожалуй, так я и сделаю.
— Джок остается. К нему приедет лихая блондинка. Ты не против?
— Я-то? Конечно нет.
— Вот это был уик-энд так уик-энд.
— Мне показалось, ты веселился вовсю.
— Совсем как в прежние времена — до эры экономики.
Марджори сказала Джоку:
— Как ты думаешь, Тони знает о Бивере?
— И не подозревает.
— Я не говорила Аллану. Как ты считаешь, он знает?
— Сомневаюсь.
— Ох, Джок, и чем это кончится?
— Бивер ей скоро надоест.
— Беда в том, что Биверу на нее наплевать. Не то она его в два счета бросила бы… Она себя ведет как последняя идиотка.
— А я бы сказал, что она на редкость ловко обтяпывает свои делишки, если хочешь знать мое мнение.
Гостившая супружеская пара тоже обменялась впечатлениями:
— Как ты думаешь, Марджори и Аллан знают о Бренде?
— Наверняка нет.
Бренда сказала Аллану:
— Тони на седьмом небе, верно?
— Молодец молодцом.
— Он меня начинал беспокоить… Как ты думаешь, он подозревает о моих шашнях?
— Да что ты. Ему и в голову никогда не придет.
Бренда сказала:
— Понимаешь, я не хочу, чтобы ему было плохо. Марджори читает мне мораль, словно она моя гувернантка.
— Вот как? Мы с ней не обсуждали твои дела.
— А как же ты узнал?
— Дорогая моя, до этой минуты я и понятия не имел, что ты водишь шашни. И сейчас ни о чем тебя не расспрашиваю.
— А… а я думала, все знают.
— С теми, кто пускается в загул, всегда так. Одним кажется, что никто о них не знает, другим — что все на свете знают. А на самом деле только дамы вроде Полли и Сибил считают делом чести разузнать подноготную каждого, остальных это просто не интересует.
— А.
Позже Аллан сказал Марджори:
— Бренда пыталась со мной откровенничать насчет Бивера.
— Я не знала, что ты знаешь.
— Знаю, как не знать. Просто я решил не допускать, чтобы она меня посвящала, — нечего ей важничать.
— Не могу тебе передать, как мне не нравится вся эта история. Ты знаком с Бивером?
— Встречал его. Впрочем, пусть Бренда и Тони сами разбираются.
V
Блондинка Джока звалась миссис Рэттери. У Тони сложилось впечатление о ней из случайно дошедших до него сплетен Полли и отрывочной информации, оброненной Джоком. Было ей слегка за тридцать. Где-то в Коттсморе жил ее бывший муж, майор Рэттери, долговязый, с сильно подмоченной репутацией. Американка по происхождению, но полностью космополитизировавшаяся, богатая, она не имела движимой и недвижимой собственности, за исключением той, что помещалась в пяти огромных сундуках. Джок положил на нее глаз прошлым летом в Биаррице и снова пленился ею в Лондоне, где она играла в бридж по-крупному, причем очень удачливо, часов по шесть-семь кряду и меняла гостиницы в среднем каждые три недели. Время от времени она запойно кололась морфием; тогда она забрасывала бридж и по нескольку дней безвыходно сидела у себя в номере, изредка подкрепляясь холодным молоком.