На самом деле такое место нам вовсе не нужно — все эти чудеса архитектуры: окна подняты повыше, чтобы в такое время дня свет лился сюда водопадами, и каменные стены — такие прохладные. А первую мою группу я вела, сидя за учительским столом в четвертом классе. Там вы бы все сидели на дурацких стульчиках, мужчины упирались бы коленями в парты. Люди невольно клали руки перед собой, будто послушно ожидали, куда их поведут.
Но это принесло плоды. Многие люди нашли помощь. Изменились. У меня в кабинете — у меня есть кабинет наверху этого храма в квадратной колокольне. Я всегда хотела здание с арками — вот как тут у нас наверху, — ничем не загороженными прорезями, чтоб видеть небо, а на стене я вешаю фотографии каждой группы. И знаете, некоторые мне пишут где они, что теперь делают.
А иногда присылают подарки. И я скажу вам про одну странную вещь. Знаете, как бывает, — получаешь подарок, а он тебе не нравится, и сразу думаешь: что мне с ним делать? Как от него избавиться? Ну, так каждый подарок, который я получала от тех, кто узнал меня здесь, был в самый раз. Иначе не скажешь. В самый раз. И вы все узнаете друг друга так же глубоко.
Я чувствую себя, точно старенькая учительница. Только я не старая. Мне все еще двадцать пять. Но в религии набираешься лет очень быстро. Ты еще деточка, малютка, и вот тебе дано приобщиться. Если доживешь. Или избираешь университетский путь. Учишься в Гарварде, Колумбии или Беркли или еще каком-нибудь таком месте. Там все молчком. Душ ты не слышишь, одни только здания. Или тропа миссионера. Выучи язык по магнитофонному курсу и садись на пароход, чтобы спасать кого-то где-то. А я считаю, что у нас бед хватает прямо здесь.
Вот вы все собрались сегодня. Большая группа. Может, прочли объявление либо брошюру либо слышали по телику или от знакомых, но вы заполнили анкеты и собрались здесь сегодня утром и точно вовремя, здесь, в этом храме. И заплатили свои кровные деньги. Благодарю вас за это. Я знаю, что стою недешево.
Но я здесь, чтобы сказать вам: вы ошибки не допустили, я не самозванка.
Я — та, что вернулась оттуда. Нет, не из загробной жизни, хочу я сказать, а из живых мертвецов.
Меня зовут Заря. Имя это я взяла себе сама, когда убежала из семьи священника, под чью опеку меня отдали, и приехала сюда, в наш штат. Я тогда еще не знала, что тоже буду проповедовать. Я думала, что я просто еще одна сиротка в междугородном автобусе, сбежавшая из ада, а мой последний бутерброд с копченой колбасой, захваченный из дома, зажат у меня между ног в смятом бумажном пакете.
Когда мне стукнет тридцать, я снова сменю имя. Буду Звездой Дьюк. С утра до вечера. Я родилась в Миссури. И крещена Дороти-Энн-Мария Мацки.
У нас есть тут свой распорядок. Вы будете жить в новом общежитии семь дней. Нас ждут Исповедь, Пост, Епитимья, Обращение, Приобщение, Благая Весть (моя и понемножку отовсюду) и Молитва.
Мой храм — это школа. Я всегда любила школу, чувствовала себя там в безопасности. Но и тогда занятия тоже казались ненужными. Об истинных проблемах — ни словечка, пока мы мягкими карандашами решали абстрактные задачки на линованной бумаге — голубые такие линии, — до того грубой, что в ней были видны щепочки. Городок, где я жила, обслуживал бумажную фабрику.
Почти все вы, судя по вашей обуви и по тому, как вы складываете руки на коленях, почти все вы трудовые люди и скопили свои кровные деньги, чтобы приехать сюда. По обуви можно о людях узнать очень многое. По обуви и по сумочкам. Мои две тетки научили меня этому. Но они-то думали о деньгах. Выборочка, говаривали они. То есть что можно определить богатых. А я говорю: можно определить, кто хороший, а кто насквозь фальшивый, какое вранье придумывают, на что пойдут и как управляются — и только по обуви, по тому, как человек ее носит. И старая изношенная обувь бывает такой красивой, точно тело, созданное по форме его души.
Кто собрался здесь сегодня? Много женщин. Так всегда. Женщины в этом нашем мире зарабатывают меньше, но женщины — это те, кто знает, как скопить деньги — откладывать по мелочам, экономить, во всем себя урезывать; это женщины идут к психологам, это женщины покупают книги в стремлении улучшить свою судьбу, а судьба их обычно — какой-нибудь мужчина. Это не феминизм. Это факт. И наверняка многие из вас, женщин, обозлены на любовь. Ну, мы и до этого дойдем. Всему свой черед.
И несколько мужчин, как вижу. Цветные почти все вы. Тоже кое-чего навидались, я знаю.
В моих группах белых мужчин никогда много не бывает, но вас… сейчас сочту: три, четыре… вас пятерых я хвалю. Хвалю всякого, кто вырывается из своего стада. Вот был мужчина, прислал сюда свою секретаршу. Позвольте сказать вам кое-что. Никто за вас вашу душу не очистит. Эту работенку вы ни на кого переложить не можете. Ну, она у меня фазу выкатилась назад к своей машинке. Она упиралась. Он, говорила, велел ей стенографировать. Ему не понравится, если она вернется до времени.
Ну, я теперь вам вот что скажу: начинайте-ка думать о том, как расслабиться, потому что вашим дням с наркотиками пришел конец. Вашим дням с выпивкой, вашим дням за азартными играми. Был у меня один игрок, ну, словно помешанный на картах, так он тут же о них забыл. Сразу и навсегда. Ну, и курильщики, прямо без конца. Они ни к каким средствам не прибегают. Бросают, и все. Я вас и от мяса отучу до того, как вы отправитесь восвояси. Изнывать будете по хорошей тарелке риса с фасолью под перечным соусом да с уксусом.
Сколько программ, сколько целителей вам скажут: «Но гарантии нет». Ну, а я даю гарантию.
Я знаю, слушать молоденькую проповедницу трудновато, да и веснушки делу не способствуют.
Двое-трое из вас пришли сюда сегодня по зову религии. Но большинство здесь потому, что знаете: я деловая женщина, и хотите разобраться, как создать то, что создала я. Ну и очень хорошо. Не стесняйтесь из-за этого и не расстраивайтесь. Я знаю: это крючочек, я и сама им пользуюсь. Значит, вам не нужно тайком разнюхивать, что вас интересует.
В первый год, когда я занялась этим делом, я заработала один миллион долларов, продавая Молитвенные хлеба в торговых центрах. Два доллара хлебец. Открыла один магазинчик, и как я работала! Потом два, потом десять. Я принесла мой хлебец еще горяченьким банкиру, который отказал мне в займе. Ждала перед дверью с хлебом в корзинке, когда они пришли утром с ключами. Я расскажу вам шаг за шагом, как я заработала свой первый миллион долларов и в отличие от многих и многих религиозных лидеров, что живут в Калифорнии, потратила его не на себя. Но и не сберегла. Я его потратила. Вот на это все.
Виллы я себе не отгрохала. Еще чего. Мое жилище вы можете увидеть своими глазами. Оно тут, прямо снаружи, кирпичный домик. На этом же участке. У меня отложено на черный день ровнехонько двадцать пять тысяч долларов. Машина у меня новая, но средней цены. Американская. «Форд».
То, что вы можете получить от меня, на деньги не похоже, и оно при вас и останется.
Почти все, чему вы уже научились, в этом мире не нужно. Не то бы вас сейчас тут не было. А почти все, чему вас обучали, вы тогда даже не знали, что вас ему обучали, и уж наверняка не знали зачем. А вас этому обучали, потому что хотели, чтобы вы стали такими, как им требовалось. И вовсе не для вашей же пользы, как вам втолковывали. Вот почему у нас так много неудачников.
Наверное, вы заметили, что в наши дни — и особенно здесь, в нашем штате, для всякого имеется помощь от чего угодно.
Если пьете, можете пойти на собрание алкоголиков, в любой час дня — начинаются без пятнадцати минут каждый час.
И с наркотиками тоже. И с пристрастием к азартным играм, и с сексуальными проблемами.
Существуют группы, и группы, и еще группы. И вы можете говорить, говорить, говорить об алкоголе и наркотиках, о зависимости от них, и о том, и о сем, и снова о том.
Будто то, чем ты можешь быть, исчерпывается тем, что с тобой происходит.
Вы видите много людей, которые прошли через то же, что и я, и вы — хотя бы отчасти, — с которыми случалось то же самое, и вот они хватают эту верхнюю одежду и начинают делать на ней карьеру.