— Когда ваш отец придет в себя? Я хотел бы задать ему несколько вопросов.
— Через час.
— А может быть, вы сумеете мне помочь? От дворника я узнал, что вы работаете у отца в магазине. У вас можно купить скорпиона?
— Когда-то давно при посредничестве одной греческой фирмы в Берлине отец получил несколько скорпионов.
— Что значит «давно»?
— Года три-четыре назад.
— Кто их заказал?
— Не помню. Надо справиться по накладным.
— А название той фирмы вы помните?
— Нет… Я знаю только, что это берлинская фирма.
Мок прошел следом за Леей в конторку. Покуда она просматривала толстенные темно-синие скоросшиватели, он задал ей еще один вопрос:
— В последние дни к вам приходил кто-нибудь из полиции, кроме меня?
— Дворник Кемпски говорил, что вчера приходили из полиции. Но нас в первую половину дня не было дома. Я провожала отца на контрольное обследование в Еврейскую больницу на Менцельштрассе.
— Как фамилия врача вашего отца?
— Доктор Герман Вайнсберг. А, вот она, эта накладная. Трех скорпионов в сентябре тридцатого года доставила для барона фон Кёпперлинга берлинская фирма «Кекридис и сыновья». Я вас очень прошу, — Леа умоляюще смотрела на Мока, — придите через час. Отец к этому времени очнется…
С красивыми женщинами Мок был предупредителен. Он встал и надел шляпу.
— Благодарю вас, фройлен Фридлендер. Мне жаль, что наше знакомство состоялось при столь печальных обстоятельствах, хотя могу сказать, что знакомство с красивой девушкой приятно в любых обстоятельствах.
Куртуазное прощание Мока не произвело на Лею ни малейшего впечатления. Она тяжело опустилась на диван. Бежали минуты, громко тикали часы. Из соседней комнаты, где лежал отец, донесся шорох. Она вошла туда с искусственной улыбкой.
— Папочка, как ты быстро проснулся. Это очень хорошо. Я могу пойти к Регине Вайс?
Изидор Фридлендер испуганно посмотрел на дочку и произнес:
— Будь добра, побудь со мной… Не оставляй меня одного…
Леа думала о больном отце, о Регине Вайс, с которой она собиралась пойти в кинотеатр «Дели» на новый фильм с Кларком Гейблом, о всех мужчинах, что взглядом раздевали ее, о безнадежно влюбленном в нее докторе Вайнсберге и о писке морских свинок в темном, сыром магазине.
Кто-то громко барабанил в дверь. Фридлендер, прикрыв халатом мокрое пятно на брюках, вышел в другую комнату. Он дрожал и неуверенно держался на ногах. Леа обняла его за плечи:
— Не бойся, папочка, это дворник Кемпски.
Изидор Фридлендер испуганно смотрел на нее.
— Кемпски — хам из хамов, но даже он никогда так громко не стучит.
И он оказался прав. То был не дворник.
Эберхард Мок утром в понедельник был в таком же дурном настроении, как и в субботнее утро. Он проклинал собственную глупость и слабость к чувственным еврейкам. Он должен был поступить как положено: вызвать кого-нибудь из полицайпрезидиума, доставить Фридлендера в следственную тюрьму на Нойе Граупнерштрассе и как следует допросить. Однако он так не поступил. Он предупредительно согласился удовлетворить просьбу Леи Фридлендер о часовой отсрочке и, вместо того чтобы действовать как настоящий полицейский, в течение часа просматривал газеты в трактире «Зеленый поляк» на Ройшештрассе, 64, пил пиво и закусывал его здешним фирменным блюдом — черным хлебом с острым рубленым мясом. А когда вернулся через час, обнаружил выломанную дверь, чудовищный беспорядок в квартире и никаких следов жильцов. Дворника тоже нигде не было.
Мок закурил уже двенадцатую за это утро сигарету. Он еще раз перечитал результаты вскрытия трупов и рапорт Коблишке. Но не узнал из них ничего более того, что видел своими глазами. И вдруг он громко выругался, проклиная собственную невнимательность. Он пропустил важную информацию вахмистра: на месте преступления не оказалось белья баронессы. Мок вскочил и бросился в комнату сыщиков. Там оказался один Смолор.
— Курт! — крикнул Мок. — Немедленно проверьте алиби всех зарегистрированных фетишистов.
Зазвонил телефон.
— Добрый день, — раздался зычный голос Пёнтека. — Я хотел бы отблагодарить вас и пригласить на обед в бар Фишера. В два часа. У меня есть новая интересная информация о деле Мариетты фон дер Мальтен.
— Хорошо, — ответил Мок и положил трубку.