Проснувшись, Анвальдт не смог оторвать ухо от подушки: засохшая кровь сработала как клей и оно прилипло к наволочке. Он с трудом сел на постели. На макушке торчали слипшиеся от крови волосы. Все тело было в царапинах, ссадинах и синяках. Пятка болела, распухшая щиколотка была сине-фиолетового цвета. На одной ноге он допрыгал до телефона и позвонил барону фон дер Мальтену.
Через пятнадцать минут к Анвальдту приехал доктор Ланцман, личный врач барона. А еще через пятнадцать минут они были в особняке фон дер Мальтенов. Спустя четыре часа выспавшийся пациент Анвальдт — с повязкой на голове и на ухе, с наложенными бамбуковыми шинами на подвернутой ноге и с желтыми пятнами по всему телу — курил первосортную длинную сигару «Анури Шу» фирмы Пшедецкого и рассказывал своему нанимателю о событиях вчерашнего вечера. А когда барон, выслушав его, удалился к себе в кабинет, Анвальдт позвонил в полицайпрезидиум и попросил Курта Смолора приготовить к шести вечера все материалы на барона фон Кёпперлинга. Затем он связался с профессором Андре и договорился о встрече.
Шофер барона фон дер Мальтена помог ему спуститься по лестнице и сесть в машину. На всем пути Анвальдт с интересом расспрашивал почти про каждый дом, каждую улицу. Шофер терпеливо рассказывал:
— Едем по Гогенцоллернштрассе… Слева водонапорная башня… Справа церковь Святого Иоганна… Да, красивая, вы правы. Недавно построена… А это рондо. Рейхпрезидентплац. Мы по-прежнему на Гогенцоллернштрассе… А сейчас выезжаем на Габитцштрассе. Ах, так этот район вы знаете?.. Сейчас проедем под виадуком, и там начинается Цитенштрассе…
Ехать в нераскаленном автомобиле было приятно, и Анвальдт подумал: «Красивый город». К сожалению, его «адлер» уже с утра жгли лучи высоко стоящего солнца. Стоило Анвальдту усесться за руль, как его тут же бросило в пот. Он открыл окна, швырнул на заднее сиденье шляпу и рванул с места, надеясь, что встречный воздух немножко охладит его. Увы, ничего не получилось, лишь гортань забила сухая пыль. И словно этого было мало, Анвальдт закурил, отчего во рту стало совсем сухо — как в пустыне Сахаре.
Следуя указаниям шофера фон Мальтена, Анвальдт без осложнений доехал до помещения востоковедческого семинара на Шмидебрюкке, 35. Профессор Андре ждал его. Он внимательно выслушал Анвальдта, имитировавшего выговор черноволосого, который вчера напал на него. И хотя фразы, повторяемые Анвальдтом, были очень короткими Как ты сюда попал? Покажи приглашение!), профессор практически не сомневался. Говоривший по-немецки иностранец на балу у фон Кёпперлинга был турок. Крайне довольный своей лингвистической интуицией, Анвальдт поблагодарил профессора и отправился в полицайпрезидиум.
У входа он столкнулся с Форстнером. Они обменялись взглядами, и каждый отметил: Форстнер — забинтованную голову Анвальдта, Анвальдт — рассеченную надбровную дугу Форстнера. Они кивнули друг другу с притворным безразличием.
— Вижу, вчерашний вечер вы провели не на собрании Армии спасения на Блюхерплац, — улыбнулся Смолор, приветствуя Анвальдта.
— Пустяки. Небольшое столкновение, — ответил Анвальдт и взглянул на стол, где лежало досье фон Кёпперлинга. — Не слишком оно толстое.
— То, что в архиве гестапо, надо думать, будет потолще. Но чтобы проникнуть туда, нужно иметь особые козыри. У меня их нет, — посетовал Смолор, вытирая лоб клетчатым платком.
— Спасибо, Смолор. Ах да… — Анвальдт нервно потер кончик носа. — Прошу вас подготовить к завтрашнему дню список всех турок, проживавших в Бреслау за последние полтора года. Здесь есть турецкое консульство?
— Да, находится на Нойдорфштрассе.
— Там вам, наверное, помогут. Спасибо, вы свободны.
Анвальдт остался один в своем прохладном кабинетике. Он положил голову на скользкую зеленую столешницу. У него было чувство, что он приближается к нижней точке синусоиды — критической точке хороших и плохих настроений. И как-то очень болезненно он осознал, что реагирует иначе, нежели все остальные: свирепо раскаленный мир за стенами будил в нем активность и жажду действий, приятная же прохлада кабинета вызывала апатию и отрешенность. (Они — микрокосмы, связанные с движением вселенной, я — нет. Я отличен от них. Разве не говорили мне об этом с детства? Я — изолированная мини-вселенная, в которой царит многовекторная гравитация, соединяющая все в тяжелые затверделые глыбы.)