Жан-Поль прекрасно знает о своем принципиальном отличии от тех философов, эстетиков, а также и писателей своей эпохи, которые занимались поэтикой и эстетикой, но тоже и специально проблемами комического, юмора, остроумия и т. д., — а таких было немало. Отличие от них Жан-Поля в том, что, излагая всю эту проблематику, он не отделяет в себе теоретика от писателя, мыслителя от поэта. Свою «Эстетику» он создает по тем же самым поэтическим законам, которым следует и в своем поэтическом творчестве, и, что бросается в глаза сразу же, в третьем отделе «Эстетики» он уже прямо, без всяких оговорок, выступает как писатель — юморист и сатирик Это отличие Жан-Поля от своих современников все же не просто индивидуально, — хотя другой подобной «эстетической школы» никто больше не писал Жан-Поль специфически использует те поэтические возможности, которые предоставляла писателю эпоха рубежа веков — с ее феноменом накопления традиции. Таково третье отличие «Эстетики» Жан-Поля от любой теоретически-философской эстетики, и оно наиболее существен но, поскольку указывает на совершенно особую жанровую природу этого произведения.
Чтобы правильно понимать жан-полевскую «Эстетику», необходимо разобраться в уникальной сконструированности ее жанра «Эстетика» сочетает в себе законы теоретического, научного и художественного мышления. Связь — не механическая: оба начала глубоко проникают друг в друга и претерпевают известную метаморфозу Можно представить себе, что получившийся у Жан-Поля уникальный жанр соединяет распространенную в его пору форму общеэстетического труда, трактата, рассуждения и форму поэтики (которая в большинстве случаев оставалась еще нормативно-риторической). Жан-Поль к философским и эстетическим категориям подходит через проблемы поэтики. Но и более того: синтеза эстетики и поэтики еще не достаточно, чтобы усвоить существо жан-полевского уникального жанра. К самой литературе (и к проблемам поэтики) он подходит со стороны жизни, со стороны явной или скрытой жизненной актуальности всех литературных и поэтологических проблем, — но самую жизнь при этом последовательно (и привычно для себя) рассматривает через призму литературы, риторики, ее языка и терминологии. Заметим попутно, что Жан-Поль в духе ученой, риторической традиции всегда очень «книжен» — для него «книга» самый естественный и близкий, находящийся под рукой символ мира и жизни и сам мир — беспрестанно читаемый, состоящий из множества знаков «текст» Жан-Поль был неутомимым читателем всякой литературы, и, как внимательный наблюдатель жизни, он — тоже читатель. Жан-Поль склонен к ученому оформлению всего реального: созерцаемая, осмысляемая жизнь неустанно перерабатывается им в форму риторической, энциклопедически полной книги, и в теоретическом сочинении, каким была «Приготовительная школа эстетики», такой процесс лишь продолжается и заходит дальше, чем в сочинениях художественных (а при этом чуть сужается — коль скоро приходится держаться определенных тем и примерной их последовательности). Но из такого «синтетического» произведения словесности очень трудно, особо подчеркнем это, вычитывать что-либо отдельное, какое-либо устойчивое теоретическое положение, какой-либо твердый тезис.
Три отмеченные выше черты «Приготовительной школы эстетики» — непосредственность ее материала, первоочередная разработка в ней проблем «юмористического» в самом широком смысле слова и во всем разнообразии оттенков и, наконец, ее художественность как внутренний закон ее создания (который в целом надлежит еще прояснить). — эти черты предопределяют неклассический, подвижный, неустойчивый синтез жан-полевской «Эстетики». Понять этот синтез значит понять ту систему резких диссонансов эпохи, которые звучат даже в тех частях «Эстетики», где автор вполне спокоен или как бы робок, даже там, где писатель больше шутит о серьезном, чем вскрывает суть явлений, — как в обращенной к «поэтессам» лекции третьего отдела, где Жан-Поль дает волю своему смеху. Итак, проблемы своего времени Жан-Поль не сужает рамками замкнутого теоретического исследования; его «Эстетика» обращена к жизненной проблематике. Этим сказано уже многое о специфике жанра «Эстетики»: ее подлинный материал — это всегда непосредственный материал жизни, материал времени, и подлинная ее забота — о существе и проблемах жизни и эпохи, но только сама жизнь и само время — таковы, что попытка осмыслить их теоретически подводит к искусству, эстетике, поэтике; мысль об искусстве — важнейшая форма, в которой эпоха рубежа веков думает о себе[11].
11
Ср. хотя бы место искусства и философии Шеллинга «Искусство — необходимое явление, непосредственно вытекающее из абсолюта», и «философия искусства есть воспроизведение универсума в форме искусства» (Шеллинг Философия искусств. М. 1966, с. 48, 67).