— Отелло был мужчина и черный, — хохотнула Ирина.
— Точно. Вылитая Галька. Так чем интересуется лучшая половина правоохранительных органов? Если про Дмитрия, то ничего толком я сказать не могу. Мы не дружили, даже не здоровались. Видел я его крайне редко. Слава Сталину, стены у нас тут толстые, что там у него происходило в квартире, я тоже не знаю.
— И не догадываетесь?
— Не ясновидящ.
— Олег Вячеславович, чего уж скромничать? — сказала Клавдия.
Ирина с удивлением посмотрела на коллегу, а сосед слегка зарделся.
— Приятно, приятно, не скрою. Дал Бог милость, узнают в лицо.
Тут и Ирина признала в соседе известного телеведущего. Очень у него смешная передача была.
— Итак?
— Ну, простите, не знаю вашего имени-отчества…
— Клавдия Васильевна.
— Очень приятно. Так вот, Клавдия Васильевна, могу только сказать, что приходили к Дмитрию весьма импозантные люди. Тех, кого мне довелось повстречать на лестнице, я видел только по телику в собственной передаче. Кстати сказать, от наших кукол почти не отличаются. Вернее, наши куклы не такие смешные. Я поначалу думал, у него политический штаб какой-нибудь. А потом понял — нет. В один штаб деятели противоположных убеждений ходить не будут. А выводы напрашиваются сами собой.
— Ясно. Но мы, честно говоря, к вам по другому поводу.
— Неужели автограф?
— Спасибо, не откажемся, правда, Ирина?
Сосед скрылся за дверью и тут же вернулся с собственными книгами в руках.
— У меня с именами напряженка. Опять забыл, как вас звать-величать.
— Да просто — госпожа следователь, — сказала Клавдия.
— Простите, — внимательно посмотрел на Клавдию сосед, — а вы в свободное от работы время литературой не балуетесь? Лавры Марининой вас не тревожат? Хотя, виноват, обидел. Не тот уровень. Это же видно. Я имел в виду Жорж Санд.
— Увы, — сказала Клавдия. — Хотя пишу много и даже в свободное от работы время. Отчеты, протоколы, запросы…
Сосед подписал книги и протянул гостям.
— А вас, госпожа следователь, — сказал он Ирине, — я не расспрашиваю ни о чем. Не могу влюбляться сразу в двоих.
— Спасибо, Олег Вячеславович, — сказала Клавдия. — Но мы все-таки пришли по делу.
— Да-да-да.
— Где-то год назад к вам не приходили из прокуратуры?
— Год назад? Из прокуратуры?
— Да. Севастьянов прислал жалобу, что его соседи…
— А! Вспоминаю! Точно, было. Выселили этих соседей.
— Правда? Чудеса. А где они жили? В какой квартире?
— Да в этой, — кивнул на дверь Севастьянова сосед. — Там же коммуналка была. Еще две семьи, кроме Дмитрия.
— Семьи?
— Ну да. Старик со старухой и две сестры, пожилые уже дамы.
— Погодите, а бандиты?
— Какие бандиты?
— Мгм, — неопределенно протянула Клавдия. — А кто приходил, не помните?
— Нет. Да их несколько было. Тоже вот ходили, расспрашивали. Сначала такой шустрый тут все бегал. А потом крепкий мужчина приходил, солидный, как раньше говорили.
— А как теперь говорят?
— Крутой.
— И соседей, стало быть, выселили?
— Да. И очень, знаете, быстро. За месяц, кажется. Вы верно заметили — чудеса.
ГЛАВА 13
— Ну что, снова к Малютову? — спросила Ирина, когда вышли из дома.
— Обязательно. Но сначала — к Дюкову.
Клавдия теперь боялась даже думать, куда выведет их кривая. Что-то все страшнее и страшнее становилось, как в русской сказке. А была это не сказка, а русская быль.
Не успели сесть в машину, как пискнул телефон.
— Алло. Да, мам, да, — сказала Ирина. — Что?! Какие люди?.. Они еще там?.. Ну-ка дай мне главного… А ты попроси хорошенько…
— Что? Что там? — подалась вперед Клавдия.
— Милиционеры приехали за Сапожниковым.
— Пусть не отдает, — сказал Клавдия.
— Алло, с кем говорю? — в трубку сказала Ирина. — Отлично, капитан. У вас есть распоряжение?.. Нет, не устное, а письменное… Это следователь московской прокуратуры Калашникова… Значит так, вы уже нарушили закон, когда вошли в квартиру без постановления. Дальше. Если вы увезете Сапожникова, пеняйте на себя… А я сказала — нет.
В это время Ирина уже выруливала на мост в сторону Нового Арбата.
— Нет, без письменного распоряжения вы и вздохнуть у меня не посмеете. Вы знаете законы?.. Я спрашиваю, вы знаете законы?..
Клавдия понимала, зачем Ирина так долго говорит с капитаном. Нельзя было оставить Сапожникова и мать наедине с этими людьми. Надо было тянуть время и мчаться, мчаться.