— Полагаю, они хотят сначала выяснить, что ты сам знаешь об этом, — Брент открыл папку. Тони заметил, как лицо Брента побелело, когда он начал просматривать страницы. Несколько минут Тони сидел и изучал выражение лица своего друга. С каждой секундой оно становилось всё твёрже и мрачнее.
Когда напряжение стало невыносимым, он спросил.
— Что?
Брент промолчал. Вместо этого он подошёл к стулу в углу, включил ещё одну лампу и продолжил читать.
— Меня, мать твою, уже тошнит от того, что никто не отвечает на мои вопросы, — пробормотал Тони, шагая по комнате. День был слишком длинным. Он с печалью вспомнил о Софии. Интересно, пришла ли она на ужин в «Инн» в Краун Понте, чтобы увидеть, что её продинамили? Взглянув ещё раз на поглощённого чтением Брента, он плюхнулся опять на металлический стул, опёрся локтями на стол и уронил голову на ладони.
Отчаянно нуждаясь в передышке, он закрыл глаза и попытался отстраниться от тревоги за Клэр. Что значат эти «повороты и зигзаги»? Может, Клэр уже мертва? Нет! Тони отказывался в это верить. Через закрытые веки он не видел темноты небытия. Вместо этого изумрудная зелень заполняла его воображение. Когда он в последний раз её видел? Они спрашивали об этом снова и снова. На записи камер наблюдения он видел её, садящуюся в машину. Но в жизни — он помнил это, как наяву:
Тогда было рано, слишком рано — в то утро, когда он уезжал в Европу. Намного раньше, чем Клэр любила просыпаться. Когда первые лучи солнечного света стали пробиваться сквозь тяжёлые шторы, он уже был готов к отъезду. Клэр крепко спала, но он не хотел уезжать, не поговорив с ней. На самом деле это она просила разбудить её. Но когда он стоял и смотрел на неё, она выглядела такой умиротворённой и довольной. Ему страшно не хотелось прерывать её сон.
Её ритмичное дыхание шевелило упавшие на прекрасное лицо волосы. Не осознавая своих действий, он смахнул пряди с её щёк и увидел за ними слегка раскрытые розовые губы. Не раздумывая, он наклонился и коснулся своими губами её рта. Тепло его поцелуя всколыхнуло её, и она повернула к нему лицо. Хотя её глаза были всё ещё закрыты, её губы ожили, коснувшись его шеи.
Она спросила сонным голосом.
— Ты разбудил меня перед отъездом?
— Ты сама попросила меня об этом.
Её глаза распахнулись от удивления.
— Почему ты так на меня смотришь? Ты сказала, что хочешь, чтобы я тебя разбудил.
— Я знаю. — Она села, не отрывая от него глаз. — Просто я не привыкла к тебе, слушающему меня и делающему, что я скажу.
Он прижался к ней, ощущая её грудь рядом со своей.
— Ну что ж, мы можем снова вернуться к…
Клэр замотала головой, снова обхватывая его шею руками.
— Нет, мне так больше нравится.
Довольная дьявольская улыбка расползлась на его лице.
— Прошлой ночью ты вроде как не возражала против некоторых указаний. Или уместнее сказать — предложений?
Она спрятала своё порозовевшее лицо у него на плече.
— Нуу, это мне тоже нравится.
Нежно обхватив её подбородок, Тони внимательно посмотрел в её глаза. Он мог потеряться в этой зелени — изумрудной зелени, глубокой и яркой.
— Я надеялся, что смогу переубедить тебя, и ты поедешь со мной.
Их носы почти соприкасались, когда её веки вспорхнули и взгляд смягчился.
— Когда ты должен отправляться?
Это был не тот ответ, которого он ждал. Ему хотелось, чтобы она сказала, что поедет с ним.
— Самолёт готов. Эрик ждёт в машине.
С манящим выражением, она нащупала пальцами пуговицы его рубашки, её слова чередовались с лёгкими поцелуями в шею: — Я не думаю… что Эрик будет сильно против… подождать немного дольше… Кроме того…ты собираешься отсутствовать… почти две недели.
Когда пальцы Клэр стали приближаться к ремню брюк, а её губы касаться раскрывшейся груди, планы относительно поездки вдруг стали казаться Тони не такими уж значительными. Затем, прежде, чем он смог взять дело в свои руки, Клэр поцеловала его, улыбнулась и сказала: — Дай мне минуту.
— Серьёзно? Ты собираешься вот так уйти, сотворив это со мной?
Клэр, не обернулась, направляясь в ванную, хихикнула и пробормотала что-то вроде: «это» твоя вина. Она была права. Беременность была его виной, и всё же, видя её в одной только длинной шёлковой ночной сорочке, он не мог сдержать улыбку. В обычной одежде растущий в ней ребёнок не был заметен, но в этой сорочке он мог ясно, как день, видеть увеличивающуюся часть её тела. Когда она вернулась, он уже был в кровати. Его дорожная одежда аккуратной стопкой сложена на ближайшем стуле.