У Тони перехватило дыхание. Он повернулся к Бренту, сел обратно на стул и прошептал: — Она жива. Спасибо, Господи, она жива. — Как только его дыхание восстановилось, кровь прилила к щекам, его лицо ярким пламенем заалело в тускло освещённой комнате. С каждым словом его голос звучал всё громче и поза уверенней:
— Она жива. Моя невеста, мать моего ребёнка, жива и вы часами тут держали меня, чтобы играть в ваши игры разума!
Брент остановил Тони, коснувшись его рукава: — Специальный агент Истон, агент Джексон, я правильно понял, что мой клиент может идти?
— Да, адвокат, но, тем не менее, наши рекомендации о…
Брент продолжал: — Спасибо. Мы останемся этой ночью в Бостоне. У вас есть мой номер. Если до девяти часов завтрашнего утра от вас не будет ничего нового, мы планируем вернуться в Айову. Если вам опять понадобится побеседовать с моим клиентом, свяжитесь со мной.
Тони так много хотел сказать, так много хотел узнать, но Брент слегка сжал его руку, и он понял, что надо уходить, пока не поздно. Бежать, пока агенты ФБР не передумали. На мгновение его тело отказалось повиноваться. Что ещё знают эти люди? Собрав всю волю в кулак, он двинулся по направлению к двери. И всё-таки, перед тем, как скрыться, он обернулся: — Где она? Ей угрожает опасность?
Специальный агент Истон встретился с ним взглядом: — Мистер Роулингс, она сама вышла на контакт с властями. И мы так поняли, что она покинула и страну, и вас по собственной воле.
— Страну? Вы сказали «страну»? Где она?
— По. Своей. Собственной. Воле. Мистер Роулингс. Она не хотела, чтобы место её пребывания было раскрыто. Опасность, о которой она предостерегает вас, всё ещё существует.
Слова агента пульсировали в голове Тони: «Покинула страну по собственной воле». Клэр бросила его? Уехала специально, чтобы срежиссировать публичный скандал? Может, она играла им — в такой извращенной форме мести. Было ли всё уловкой, чтобы отплатить ему? Нет! Тони знал, что не в этом причина. Он больше ни секунды не хотел думать об этом.
Голос Брента вернул Тони на землю, когда он обратился к присутствующим: — Спасибо, агенты, мы соберём вещи мистера Роулингса.
Тони ещё раз, молча, оглядел комнату. На стойке регистрации он заметил свои вещи: кейс и мобильный телефон. Он практически почувствовал вкус крови, когда закусил губу, сдерживая слова, о которых не хотел думать, не то, что произносить. Когда они вышли из здания, свежий воздух наступившего позднего вечера наполнил его лёгкие. ФБР забрало его из отеля почти двенадцать часов назад. Он выдавил: — Я позвоню Эрику, чтобы он отвёз нас в отель.
Брент покачал головой: — Я отослал Эрика в Айову. Было непонятно, сколько это может продолжаться. Я вызову такси.
Кивая, Тони заметил, как масса пропущенных сообщений и звонков заполнили экран телефона. Он попытался вспомнить, был ли он когда-нибудь ещё оторван от мира на двенадцать часов помимо своей воли. Было невыносимо осознавать, что ФБР извлекло его из его собственной жизни, абсолютно не считаясь с его личными и общественными обязательствами, но слова агента не шли из его головы: «По своей собственной воле».
Добираясь на такси в отель, оба мужчины едва перекинулись двумя словами, разбирая накопившиеся СМС и письма на почте. Эмоциональное напряжение дня, наконец, спало, осело в глубинах сознания, откуда, однако вырвалась одна нежелательная мысль о том, что его разыграли. По своей собственной воле? Волосы встали дыбом на его затылке…
Только устроившись в двухкомнатном люксе отеля, они, наконец, заговорили.
— Я не верю им. — Уверенность в голосе Тони возрастала с каждым словом.
— Ты не веришь ФБР?
— Если Клэр и уехала по собственной воле, кто-то вынудил её.
— Почему бы ФБР намекать на обратное?
— А почему они продержали меня весь чёртов день, и только потом взорвали эту бомбу?
Брент пожал плечами. Так много мыслей роилось в его голове.
Сила и уверенность голоса Тони усилились до обычного для него властного тона:
— Я не хочу, чтобы ты рассказывал Кортни о том, что сегодня узнал.
Брент задумался над его словами. Настало ли время сказать ему, что он знал об этом в течение нескольких лет? Он распрямил шею и стал выше ростом, чем когда-либо позволял себе в присутствии своего друга: — Я сказал, я помог тебе из-за Клэр. Она жива и невредима — вот что имеет значение.
— Очевидно, жива. И, очевидно, мы не удостоены знать больше.
— Нет, не удостоены. По крайней мере, мы знаем, что она не сидит в тюрьме по сфабрикованным обвинениям.
Тони резко развернулся и встретился взглядом с Брентом: — Что ты только что сказал?