Внимание Дерека внезапно переключилось на что-то сбоку от экрана: - Эх, прости, детка. Я не смог добраться до скайпа. Тут был настоящий дурдом. Знаешь, вернуться в Штаты, когда твои родители… - Его голос упал, когда он опять взглянул на экран. Голубые глаза, полные сочувствия впились в лицо Софии. - Прости. Не пойми меня неправильно. Я ничего так сильно не хочу, как быть там с тобой. – Линии на его лбу разгладились, вокруг глаз образовались морщинки, и появилась нежная улыбка. - Именно там я хотел бы быть прямо сейчас.
София улыбнулась, покачала головой, вокруг её лица заколыхались пряди длинных светлых волос: - Я это знаю, не беспокойся. Но, знаешь, я должна тебе кое-что рассказать о том, что случилось в субботу. Сначала скажи мне, когда пропал мистер Роулингс? И что значит «пропал»? - От волнения она говорила всё громче с каждым словом.
- Я думаю, это случилось где-то в прошлый уикенд. Всё это как-то связано с ФБР и исчезновением его бывшей жены. - На заднем плане послышался звук входящего звонка. - Мне нужно идти. Увидимся завтра дома. Тут настоящее безумие. Люблю тебя.
- Дерек! – она закричала в маленький экран, – Дерек! - София заторопилась, слова набегали друг на друга. - Он был здесь в прошлую субботу! Он был в моей студии!
Но усилия оказались напрасными. Изображение мужа уже исчезло с экрана – контакт прервался. София всматривалась в монитор около минуты. На месте изображения мужа, двигающегося и говорящего, перед ней опять был его портрет из профиля и его имя. Без объяснений было понятно, что в «Шедис-Тикс» и в остальных частях империи Роулингса творилось что-то невероятное. Но всё равно София хотела узнать, когда пропал мистер Роулингс, и когда пропала его бывшая жена. Она вспомнила, что мистер Роулингс сказал, что он «не в своей тарелке». Это всё было очень странно.
Удивительно, что он объявился в её студии, пригласил на ужин, предложил купить картину и потом не появился в ресторане. Она вспомнила, как прождала целый час, прежде чем уйти. Конечно, она была возмущена и удивлялась, зачем было приглашать её на ужин, чтобы потом не появиться. Затем, сидя в одиночестве за столом, она припомнила слова миссис Канингхем на торжественном вечере прошлой весной, когда та сказала, что мистер Роулингс хорошо известен своим пристрастием к пунктуальности.
Всё это придавало ещё больше странности его визиту.
Раздумывая над смыслом всего этого, София пошла в спальню, чтобы закончить собирать вещи. Возвращение домой в Калифорнию стало ещё заманчивей, когда она узнала, что Дерек тоже будет там.
Клэр подняла взгляд на такие знакомые светлые волосы Гарри, развевающиеся на холодном ветру с залива, его голубые глаза пристально смотрели на неё. Чёрная вуаль, прикрывавшая её мир, полностью порвалась, обнажая её внезапную уязвимость. Поражённая новыми обстоятельствами, она онемела. Всё не имело смысла. Из-за парика её волосы были чёрными, глаза из-за контактных линз – тёмно-карими. Она не была Клэр Николс и, одновременно, - была. Фил же был единственным знакомым лицом из её параллельного мира. Он был единственным, кому она могла верить. Сколько раз они обсуждали это? Сколько раз обговаривали, что произойдет, если в их уютный мирок кто-то вторгнется?
Она всё ещё была не в состоянии вымолвить ни слова, только удивлённо глазела на него. Инстинкт велел ей повернуться, бежать, притвориться, что она не знает мужчину, который был уже на расстоянии вытянутой руки. Она могла заговорить на итальянском и оскорбиться из-за его близости. Если бы она сделала это, мог бы Гарри понять? Он никогда не упоминал о способности говорить на других языках, как, собственно, и она. Пока её раздирали внутренние противоречия, она стояла и смотрела на мужчину, которого не видела после встречи в госпитале Паоло Альто; мужчину, спасшего её и её будущего ребёнка; мужчину, который на короткий момент поверил, что он является отцом этого ребёнка. Клэр боролась с желанием прикрыть рукой живот.
О, она знала, Фил велел бы ей отвернуться. Они должны скоро уезжать. Если бы только она приняла решение о месте их убежища. Если бы только она не ушла гулять одна. Если бы она не превратила свою жизнь в такой бардак. Но она не решила, она ушла, и жизнь была такой…
Когда с горящим взглядом Гарри протянул к ней руку, она опомнилась и на почти безукоризненном итальянском произнесла: - Простите, сэр, боюсь, вы меня с кем-то путаете. - Лицо Гарри тут же исказилось, словно от боли. Не от смущения из-за языкового барьера, нет – она увидела страдание, причинённое ложью.
Он схватил её за руку и спросил на беглом итальянском; эмоции били через край: