С того времени, когда они оба были молоды, когда мистер Роулингс был начинающим предпринимателем, это всегда было так – он просил, и Эрик делал. Хотя может, он вовсе и не просил. Можно назвать просьбой то, от чего невозможно отказаться? Не имеет значения – обе стороны не задавали вопросов. Это были идеальные деловые отношения.
Если честно, Эрик планировал следующие несколько дней как следует выспаться. Встреча мистера Роулингса, поездка в Канаду, сопровождение его в зале аэропорта на пути вылета в Европу и возвращение назад в Штаты, только для того, чтобы снова лететь в Айову, и всё это за сорок восемь часов – вымотало его до предела. Никто в поместье не должен был отследить его передвижения, но на всякий случай у него была заготовлена легенда, оправдывающая его отсутствие.
Во время долгого путешествия назад в Айову Эрик вспоминал свои разнообразные поручения для мистера Роулингса за долгие годы. Не раз и не два они преступали границы закона. Без сомнения, похищение мисс Николс было самым паршивым, но мистер Роулингс сказал, что он видел её показания в полиции, и там не было воспоминаний о ее поездке в Айову. О его помощи в этом была известно только боссу.
Раз официально он не был проинформирован об исчезновении мистера Роулингса, он решил заявиться в кабинет так, как и в любой другой день. Если он знал, что там нет посторонних, то заходил без стука. Он полагал, что мистер Роулингс позволял это, потому что было мало того, чего Эрик не знал о его делах. Годы невольного присутствия при встречах и разговорах составляли целую базу информации. Открывая дверь, он редко мог увидеть что-либо новое. В эти моменты, когда увиденное заставало его врасплох, он никогда не подавал вида и никогда потом не упоминал об этом. В сфере деятельности Эрика умение хранить секреты было исключительно ценным качеством.
Стоя перед огромными двойными дверями, он вспомнил последний раз, когда был в кабинете. Нужно достать маленький ключ из правого верхнего ящика. Мистер Роулингс просил только это, и ещё некоторую сумму наличности и запасные документы, в том числе на имя Антона Роулза. Эрик никогда не говорил нет, так что, когда раздался звонок с неопределяемого номера, все эти указания, как и всегда до того, были исполнены в точности. Последнее, что велел ему мистер Роулингс прежде, чем пройти через контроль безопасности аэропорта – чтобы он возвращался домой и действовал, как будто ничего не произошло. Чтобы он вёл себя, как будто они последний раз виделись в Провинстауне. Эрик не задавал вопросов, вместо этого он сказал: - Да сэр. Берегите себя. - Мистер Роулингс кивнул в ответ. Это было самое эмоциональное прощание, которое могло между ними произойти.
Открыв дверь и шагнув в величественный кабинет, Эрик встретил жёсткий взгляд серых глаз Кэтрин, которая, вставая с кожаного кресла, сказала: - Я буду признательна, если впредь, как и при мистере Роулингсе, ты будешь стучаться, входя в этот кабинет.
Хотя он обладал выдрессированной за многие годы выдержкой, эта сцена шокировала и взбесила его. Его разум помутился от вида Кэтрин за столом мистера Роулингса. Всё это было за гранью дозволенного.
Осадив эмоции, угрожавшие сокрушить его всегда невозмутимый вид, Эрик встал перед огромным столом и спросил: - Кэтрин, где мистер Роулингс?
- Сначала я хотела бы узнать, где ты был? Ты был мне нужен два дня назад.
- Я говорил мистеру Роулингсу о своей тёте неделю назад, и он дал мне несколько дней, чтобы её навестить.
Кэтрин опять села и кивнула: - Вот как, тётю. Ты упоминал о ней когда-нибудь?
- Я упоминал о ней неоднократно. Не помню, чтобы ты присутствовала при разговоре. Где мистер Роулингс? Мистер Симмонс говорил, что к этому времени они вернутся.
Кэтрин откинулась на мягкую спинку кожаного кресла, по её лицу расплылась улыбка. По мнению Эрика улыбка не казалась ни тёплой, ни привлекательной. Она заговорила: - Поэтому я тебя и искала. Ты не слушал новости?
Эрик расслабился.
- Почему столько вопросов о моих личных привычках? Нет, я избегаю слушать всё, кроме тишины и музыки. – Он продолжил, - и прежде чем вы спросите, я отвечу, нет. Нет никакой реальной причины, почему мне нравится тишина.