Но, как назло, Лин нигде не было видно, и Бриджит с ужасом осознала, что упустила свой шанс.
У дверей туалетной комнаты она столкнулась с Ленни.
— Ну, как дела у моей бывшей приемной дочери? — спросил он полушутя-полусерьезно.
— Отлично, — солгала Бриджит, потупившись.
— Тебе понравилась вечеринка?
— О да, я так довольна! Здесь просто замечательно, к тому же я успела соскучиться по вас всех.
— И мы тоже соскучились по тебе, Бригги! — Он покачал головой. — Просто не верится, что у тебя будет ребенок, ведь совсем недавно ты сама была девчонкой!
— Карло хочет мальчика, — невпопад сказала Бриджит, уловив лишь его последнее слово.
— Жаль, что Олимпия не дожила до этого дня, — сказал Ленни печально. — Я уверен, что твоя мать была бы рада за тебя. И гордилась бы тобой.
— Гордилась? Олимпия?!.. — Слова Ленни поразили Бриджит. — Ну, не знаю… Моя мать меня почти не замечала, и ей было все равно, что я делаю и о чем думаю. Я была для нее чем-то вроде домашнего животного, о котором вспоминают, только когда пришедший на дом фотограф спрашивает, нет ли в доме кошки, чтобы посадить ее на колени во время съемки.
Она сказала это с такой горячностью, что Ленни на мгновение опешил.
— Ну ты даешь, Бригги! — промолвил он наконец. — Вот не знал, что ты так думаешь, иначе…
— Иначе — что?
— Иначе я постарался бы убедить тебя, что ты ошибаешься, — сказал он, пристально глядя на нее. — Олимпия так часто говорила о тебе…
— Но ведь она меня совсем не знала! — возразила Бриджит.
— Поверь, Бригги, Олимпия по-своему очень любила тебя, — сказал Ленни. — Я-то это хорошо знаю, ведь было время, когда твоя мама была моей женой…
— Да, наверное, ты прав, она была бы рада внуку — поспешила согласиться Бриджит. — Только ей наверняка не понравилось бы, если бы ее называли бабушкой.
— Это точно! — Ленни рассмеялся, потом спросил серьезно:
— Ну и как тебе семейная жизнь, Бригги?
— Отлично, а что? — удивилась Бриджит.
— Значит, ты довольна? Счастлива?
— Разумеется! Карло, он… он особенный.
— Понятно. — Ленни снова кивнул. — Не хочешь нюхнуть кокаинчику?
— Что-что? — От удивления Бриджит широко раскрыла глаза.
— У меня случайно есть с собой немного, — небрежно сказал Ленни, похлопывая себя по карману. — Я мог бы поделиться с тобой, если хочешь.
— О чем ты говоришь, Ленни?! Я… я не принимаю кокаин.
— Брось, Бригги, я же знаю, как тебе хотелось бы нюхнуть сладкого белого порошка, — продолжал мягко настаивать Ленни. — Я по глазам вижу!
— Ты ошибся. — Бриджит почувствовала, что краснеет. — Что за глупости приходят тебе в голову!
— Я слишком хорошо знаю симптомы, чтобы ошибиться. Посмотри на себя в зеркало, Бригги, — по твоему лицу очень хорошо видно, что ты уже давно принимаешь наркотики.
— Как ты можешь так говорить! Ты с ума сошел! — воскликнула Бриджит, чувствуя, что сейчас заплачет.
— Могу, Бриджит, потому что я прав. И поскольку ты беременна, тебе, очевидно, необходима помощь. — Он помолчал, потом спросил внезапно:
— Скажи, Карло тоже в этом участвует?
Бриджит отрицательно покачала головой:
— Нет, Карло не принимает наркотиков.
— Тогда почему ты принимаешь?
Глаза Бриджит наполнились слезами. Ей ужасно хотелось рассказать ему все, но она сразу подумала, что Ленни — не Лаки и что он не сможет спасти ее.
— Потому что я так хочу! — крикнула она и, почти что оттолкнув Ленни в сторону, юркнула в туалетную комнату, с грохотом захлопнув за собой дверь.
Оказавшись в одиночестве, она некоторое время стояла, опершись руками на раковину, и рассматривала себя в зеркале. Ленни был прав — она действительно была похожа на безнадежную наркоманку.
Бриджит Станислопулос — наследница миллиардного состояния, супермодель, еще одна жертва «белой смерти».
А в самом деле, почему она принимает героин?
Потому что Карло посадил ее на иглу. Потому что Карло насильно пичкал ее героином, пока она не привыкла настолько, что уже не могла остановиться.
Только поэтому она согласилась стать его женой, хотя их отношения ни в коем случае нельзя было назвать нормальными.
Порой Карло так любил ее!
Порой ненавидел.
Но и в том и в другом случае он надежно удерживал ее на коротком поводке героиновой зависимости.
Как она сама могла допустить такое? Почему так легко сдалась?! По сравнению с ее нынешними проблемами все ее прошлые неприятности казались сущим пустяком.
— Лаки, милая Лаки, спаси меня!.. — пробормотала Бриджит, глядя на себя в зеркало.
«Нет, — сказала Бриджит себе. — Нельзя каждый раз звать на помощь Лаки. На этот раз тебе придется выпутываться самой!»
Бриджит тяжело вздохнула и, плеснув себе в лицо холодной воды, промокнула бумажным полотенцем кожу и подправила макияж. Потом снова посмотрела на себя в зеркало.
«Я справлюсь! — сказала она себе как можно тверже. — Я должна справиться!»
— Можно я проведу эту ночь с тобой? — спросила Лин игриво и в то же время с робкой надеждой. «
— Что-что? — переспросил Стивен. В первое мгновение ему показалось, что он ослышался.
— Нет, ты не думай, будто я тебя окучиваю и все такое, — сбивчиво попыталась объяснить Лин. — Просто мне действительно хочется быть с тобой.
Стив ответил не сразу.
— Мне казалось, — сказал он наконец, — что ты приехала сюда с Чарли Долларом.
— А уйти мне хочется с тобой, — быстро ответила Лин. — Что скажешь, Стивен?
И снова Стив долго не отвечал. Уже давно он не испытывал ничего подобного. В его груди боролись волнение, предвкушение близости с понравившейся ему женщиной, тревога, раскаяние перед Мэри Лу и еще что-то, чему у него пока не было названия. Сердце его билось гулко и часто, как у пойманной птицы, кровь шумела в ушах, а ладони стали влажными. Иными словами, все симптомы были налицо, но согласиться он не мог, во всяком случае вот так сразу. В конце концов, он был не двадцатипятилетним жеребцом, у которого желание не умещается в плавках, а зрелым мужчиной, вдовцом, чья сердечная боль была слишком сильной, чтобы раствориться, уйти при одном взгляде на темный атлас кожи Лин, на ее блестящие черные волосы и губы, вкус которых ему так хотелось узнать.
Стив понимал, что не совершит никакого преступления, поддавшись на чары Лин, да и в душе его медленно поднималось какое-то новое чувство, которое подсказывало ему, что он стоит не на пороге заурядной интрижки. Именно сейчас, в эту минуту с ним происходит нечто совершенно новое.
— Ну так что же? — повторила Лин, глядя на него молящими глазами.
— Гм-м… я… я не знаю, — пробормотал Стив и внутренне ужаснулся. «Что ты делаешь, кретин?! обругал он себя. — Если ты сейчас ошибешься, то потом не простишь себе!»
— Что ты не знаешь? — ласково спросила Лин, наклоняясь к нему, и Стивен снова почувствовал идущий от нее теплый, пьянящий аромат женственности.
— Не знаю, будет ли это… правильно, — ответил он, запинаясь.
— Я не могу давать тебе советы, Стив, — сказала Лин тихо. — Я скажу только одно: мы с тобой живы, а Мэри Лу… Ее больше нет, но я уверена, она бы не хотела, чтобы ты превратился в монаха.
Она права, подумал Стивен. Мэри Лу наверняка бы не осудила его, а поняла бы и простила, если бы он наконец вернулся к нормальной жизни, перестал бы горевать и страдать от одиночества и пустоты.
— Если ты и вправду хочешь… — сумел выдавить он после продолжительного молчания.
— Я хочу! Иначе бы я ни о чем тебя не спрашивала.
— Тогда… тогда ладно. Я согласен.
— Он согласен!.. — Лин закатила глаза. — А знаешь ли ты, что за одну ночь со мной многие мужчины с радостью отдали бы свое левое яйцо?!
Это заявление прозвучало вызывающе, но Стивена оно почему-то нисколько не покоробило. В конце концов, он же не жену себе выбирает и не собирается провести с Лин остаток своих дней. За одну ночь — сказала она?.. Что ж, одной ночи удовольствий ему будет вполне достаточно.