Она хихикнула:
— Я не спала с ним.
— Нет, спала.
— Ладно, Винни, достаточно… — сказала Лаки устало. — Мне пора. Давай договорим завтра.
Она положила трубку и некоторое время неподвижно сидела у телефона. Что-то продолжало беспокоить и смущать ее. Неужели ограбление дома Прайса Вашингтона и изнасилование горничной как-то связаны с обвинениями, выдвинутыми сегодня в суде против его сына? Но как? Какая связь может существовать между двумя этими событиями?
Гадать об этом можно было до второго пришествия и, не мудрствуя лукаво, Лаки позвонила детективу Джонсону.
— Есть какие-нибудь ниточки? — спросила она, даже не представившись. Впрочем, детектив Джонсон уже давно узнавал ее просто по голосу.
— Я пока изучаю отчеты, миссис Голден, — сказал он на удивление любезно.
— Вы подозреваете кого-то?
— Пока нет. Сосед видел молодого белого мужчину, который рано утром подъехал к особняку мистера Вашингтона на синем «Форде». Машина, разумеется, краденая, мы ее уже нашли. Я извещу вас, если будет что-нибудь новенькое.
— Спасибо, — поблагодарила Лаки и, дав отбой, поднялась в детскую.
Джино и Мария были заняты тем, что с увлечением лупили друг друга подушками.
— Как поживают мои маленькие цыплятки? — спросила Лаки, крепко обнимая обоих.
— Хорошо, мамуля! — хором ответили дети, громко сопя и хихикая после схватки. — А где папа?
« — Я уже говорила вам — папа работает.
— Я хочу его посмотреть! — заявил маленький Джино. — Посмотреть, посмотреть, посмотреть!
— Увидеться с ним, — машинально поправила Лаки. — Хорошо, дорогой, в это воскресенье вы поедете к дедушке, и папа тоже будет там. Договорились?
— Договорились, мамочка! — завопили Джино и Мария, — А можно мы все вместе будем купаться?
— Я не смогу поехать к дедушке в эти выходные, — смутилась Лаки. — У меня слишком много работы.
— Ты, мамочка, все работаешь и работаешь, — серьезно сказала Мария. — Так нельзя! Тебе нужно отдыхать, и папе тоже. Поезжай с нами, и мы вчетвером сходим в бассейн. Мне нравится, когда вы с папой в бассейне, — вы такие миленькие!
Лаки не выдержала и рассмеялась:
— Про взрослых не говорят «миленькие», родная.
— Нет, мама, вы с папой миленькие. Вот.
— Что ж, спасибо, крошка. Я рада, что ты так думаешь.
Она прочла им сказку на сон грядущий и, поцеловав обоих, погасила свет и тихо вышла из детской.
Вернувшись в гостиную, Лаки остановилась на пороге и долго смотрела на телефонный аппарат.
Быть может, Венера Мария была права — ей нужно что-то решить, решить раз и навсегда.
— Спасибо, было очень вкусно, — сказал Ленни, откидываясь на спинку стула и отодвигая от себя пустую тарелку.
— Я рада, что тебе понравилось, — отозвалась Клаудия, с обожанием глядя на него, и Ленни снова почувствовал себя скверно. Она была влюблена в него, никаких сомнений тут быть не могло, и Ленни казалось, что он понимает, в чем дело. Он был рядом, он заботился о ней, как никто и никогда не заботился прежде, и Клаудия, несомненно, считала, что он — единственный мужчина в ее жизни. Между тем Ленни Уже давно решил, что ей пора начать выходить, встречаться с новыми людьми и самой строить свою жизнь.
С его помощью, конечно, от этого он не отказывался, но все же самой.
— Я, кажется, нашел для вас подходящий дом, — сказал Ленни, неожиданно принимая решение.
— Дом для нас? Для всех? — взволнованно переспросила Клаудия.
— Нет, для вас — для тебя и Леонардо.
— А где будешь жить ты? — разочарованно протянула Клаудия.
— Здесь.
— Но почему ты не можешь жить с нами?
— Я тебе уже объяснял, — сказал Ленни и встал. — У меня есть жена, которую я очень люблю. Она тоже любила… любит меня. Можешь себе представить, что она испытала, когда появилась ты, да еще с малышом?
Я понимаю, что ты ни в чем не виновата, но… Одним словом, мне нужно что-то срочно предпринять, чтобы не сломать себе жизнь окончательно, но пока я живу здесь с тобой…
— Я понимаю, Ленни. — Клаудия опустила глаза. — Поверь, мне очень жаль, что из-за меня у тебя такие неприятности. Я этого не хотела, но оставаться в Италии я тоже не могла. Кроме того, Леонардо и твой сын, и ему нужна помощь. Одной мне было…
— Знаю. — Ленни раздраженно заходил из угла в угол. Он понимал, что должен быть с ней терпеливым, доброжелательным, ласковым, но держать себя в руках ему было порой невероятно трудно. — Я помогу Леонардо. Через день или два я поговорю с врачами и узнаю, каковы результаты обследования, которое он прошел неделю назад. И если есть хоть какая-то надежда…
— Спасибо, Ленни. Я просто не знаю…
— Это еще не все, — перебил Ленни. — После того как вы с Леонардо переселитесь в дом, который я нашел для вас, тебе нужно будет подыскать себе работу. Ты неплохо говоришь по-английски, так что никаких проблем быть не должно. Ты могла бы стать переводчицей или пойти работать в итальянское консульство.
— Как скажешь, Ленни.
— Я скажу, что если ты сделаешь все так, как я тебе говорю, то сможешь жить нормальной, счастливой жизнью. Но только без меня, Клаудия. Ты должна это понять.
— Я понимаю, — грустно пробормотала Клаудия.
На самом деле она ничего не понимала.
— Вот и отлично. — Закончив неприятный разговор, Ленни с облегчением вздохнул. — А теперь я пойду в душ. Если зазвонит телефон — ответь, пожалуйста. Мне должны звонить из агентства по недвижимости.
— Хорошо, Ленни.
Не прибавив больше ни слова, Ленни отправился в ванную комнату и включил воду. «Дальше так продолжаться не может, — размышлял он. — Завтра надо будет еще раз позвонить Лаки и постараться убедить ее встретиться. С каждым днем, с каждым часом мы все больше отдаляемся друг от друга, и я уже не могу этого выносить».
Когда он шагнул в душ, в гостиной зазвонил телефон, и Клаудия взяла трубку.
— Pronto, — забывшись, сказала она по-итальянски.
Лаки ответила не сразу.
— Позовите, пожалуйста, Ленни, — промолвила она наконец.
— Ленни в душе, — ответила Клаудия. — А кто его спрашивает?
Не ответив, Лаки швырнула трубку на рычаги.
Она так и знала, что ничего из этого не выйдет.
Глава 30
Всю жизнь Бриджит пыталась научиться у Лаки одной вещи — как быть сильной. Иногда ей казалось, что у нее что-то получается, но, по-видимому, она ошибалась. Ведь если бы она переняла у своей приемной матери хоть что-нибудь, то сейчас вряд ли оказалась бы в столь незавидной ситуации.
Как она жалела, что, не спросив совета у Лаки, связалась с Карло — этим смазливым подонком, которому было наплевать на нее и на ее чувства. Ей не хватило характера, и она поддалась ему, а теперь, чтобы вырваться, требовались усилия еще большие. Ну почему с самого начала она не предприняла никаких мер предосторожности? Ведь та же Лаки не раз говорила ей, что, раз она так плохо разбирается в мужчинах (имелся в виду предшествующий, и весьма печальный, опыт Бриджит), она должна быть особенно осторожна, заводя даже самую легкую интрижку. «Давай сдачи, чего бы это ни стоило, если не хочешь, чтобы об тебя вытирали ноги», — такова была жизненная философия Лаки, но Бриджит ей не последовала. И теперь пожинала горькие плоды своей слабохарактерности и неосмотрительности.
Впрочем, Карло с самого начала позаботился о том, чтобы не дать ей вырваться из расставленной ловушки. Он похитил ее, сделал наркоманкой, а когда она уже не могла обходиться без ежедневных уколов — женился на ней. Даже беременность Бриджит стала звеном в цепи, которым он приковал ее к себе, хотя подозревать Карло в том, что он сделал ей ребенка нарочно, было глупо. Скорее всего это была роковая случайность, которая, однако, сыграла ему на руку.
Но главной бедой Бриджит была все же наркотическая зависимость. Героин убил или усыпил в ее мозгу все клетки, ответственные за принятие решений, и она стала безвольной марионеткой в руках Карло. Просыпаясь утром, она не могла думать ни о чем, кроме укола, после которого сразу же впадала в блаженную эйфорию, напрочь забывая о своем положении. Все окружающее представлялось ей тогда в розовом свете, и Бриджит уже не хотелось ничего предпринимать. К чему стараться, если один маленький укол заменял все, ради чего пришлось бы долго бороться и страдать?