Все две недели, пока Долматов жил у Дерябиной, с ним в одной квартире находилась пятнадцатилетняя сестра хозяйки Елена. Чем она занималась до 1 сентября, не смог выяснить даже дотошный Буглеев. Елена начинала фигурировать в допросах только после начала учебного года. Буглеев раскопал, что она дважды наблюдала через дверной проем за оргиями в спальне сестры, и квалифицировал это как развратные действия со стороны Долматова. Прокурор уголовное преследование морячка по данным эпизодам прекратил, указав, что Долматов мог не видеть, как несовершеннолетняя Дерябина наблюдает за его действиями. Елена училась в школе во вторую смену. Старшая сестра утром уходила в институт, так что она до обеда была в квартире вдвоем с Долматовым. Что между ними происходило в это время, никто из следователей не выяснял.
Ночь с 9 на 10 сентября Дерябина Екатерина и Долматов провели вдвоем. Участвовавшая в вечерней оргии Марина Нечаева ушла домой. Утром Екатерина ушла в институт, Елена спала в своей комнате. Примерно в 9.00 она проснулась, пришла на кухню, где в одиночестве распивал спиртное Долматов. Он предложил Елене присоединиться, девушка не отказалась, хотя ей надо было идти на уроки после обеда. Далее, исходя из материалов дела, Елена опьянела. Долматов на руках перенес ее в спальню сестры, где совершил с беспомощной девушкой половой акт, и лег спать. Придя в себя, Елена позвонила Нечаевой домой и рассказала, что произошло. Нечаева по телефону сообщила об изнасиловании в милицию и помчалась к Дерябиным. Она успела прибыть до приезда милиции. Елена еще раз рассказала Нечаевой об изнасиловании, показала порванные Долматовым трусики. Свое состояние в момент изнасилования Елена описала так: «Я все понимала, что Долматов со мной делает, но сопротивляться не могла, была в алкогольном опьянении». Приехавший наряд милиции убедился, что вызов не является ложным. Старший наряда по рации вызвал следственно-оперативную группу Индустриального РОВД. Долматова, находившегося в легкой степени опьянения, доставили в райотдел. В 15.00 следователь прокуратуры Русаков официально задержал его в качестве обвиняемого.
Следователи Русаков и Марченко все допросы начинали с утра понедельника. Если бы не Буглеев, то по делу было бы не понять, что вообще делал Долматов в квартире Дерябиных, как он там оказался. Если ориентироваться на допросы, проведенные Русаковым, могло сложиться впечатление, что Долматов – или сожитель, или давний любовник старшей сестры. По указанию заместителя прокурора Русаков допросил Елену по факту совершения в отношении ее развратных действий. Протокол допроса потерпевшей был написан сухим казенным языком, без каких-либо подробностей: «Подошла к двери в спальню сестры и увидела, как она и Долматов совершают половой акт». Все. Пришла, увидела, ушла. Буглеев подошел к допросу Елены творчески. В его изложении события выглядели так: «Услышав сладострастные стоны сестры, я пошла к ее спальне посмотреть, что там происходит. В свете ночника я увидела следующую картину: Долматов лежал на кровати, на спине, Катя сидела на нем верхом и совершала движения, словно едет на коне. Нечаева сидела у окна в кресле и курила. Она была полностью обнажена. На сестре и Долматове одежды также не было. На мое появление они не обратили внимания. Я стояла в дверях до тех пор, пока сестра, обессилев, не упала на Долматова».
Из этого протокола все было понятно, кроме ключевого момента: видели ли старшая сестра и Долматов появление несовершеннолетней девочки в дверях спальни.
«Вряд ли школьница описала стоны сестры как «сладострастные», – подумал Воронов. – Это Буглеев решил «раскрасить» допрос, придать ему художественный оттенок. Куда только прокурор смотрел!»
Допрос Елены по второму эпизоду развратных действий был описан еще красочнее и подробнее. Зачитать текст этого документа в судебном заседании не рискнул бы ни один гособвинитель. Буглеев настолько натуралистично описал, что видела школьница в спальне сестры, что повторить это было просто неприлично.