И наконец — допрос.
— Ваше имя и фамилия?
— Александр Нестеров, — без запинки отвечает юный негодяй, которого уже много раз допрашивали и в Чимкенте, и в Ташкенте.
— Профессия?
— Был проводником товарных вагонов.
— В мятеже участвовали?
— О господи!.. Сколько можно одно и то же!.. Нет, нет... Не участвовал!
— Почему же тогда вас арестовали?
— По ошибке. Все бросились бежать, и я испугался, побежал. Меня и поймали.
— Отчего же так? — усмехнулся Аракелов, проводивший допрос. — Бежали преступники. Город не обезлюдел, значит, бежали только преступники.
— Я не преступник! — истерично взвизгнул Ботт-младший. — Я требую меня освободить, я!..
— Может быть, вы желаете познакомиться с одной симпатичной барышней? — спросил Аракелов невинным голоском.
— Какой еще барышней? — огрызнулся преступник. — Мне сейчас не до амурных дел.
— Охотно верю. Но я хочу познакомить вас с особенной барышней. Вы лично... Как вас там?.. Вы лично, господин Александр Нестеров, проводник товарных вагонов, стреляли в нее, ранили. Она потеряла сознание, но не скончалась, как вы неосторожно предполагали. И она узнала в вас не проводника, а Виктора Ботта. Она в соседней комнате. Хотите, познакомлю?
— Врет она все! — завопил негодяй. — Все врет!.. Я не принимал участия в захвате телефонной станции!..
— А откуда вам известно, что мы вас в этом обвиняем? — тихонечко спросил Аракелов. — Впрочем, мы сейчас и познакомим вас с «телефонной барышней».
Я, присутствовавший при этом допросе, просто расцеловать был готов моего друга. Удивительные способности у человека.
Вошла телефонистка с рукой на перевязи. Бледненькая, с застывшим ужасом в глазах, она, глянув на юнца, произнесла страдальчески:
— Он... Виктор Ботт. Мы с ним на одной улице жили... — и потеряла сознание.
Девушку быстро привели в чувство. Отправили домой. Аракелов поинтересовался:
— Ну так как?.. Вы Нестеров или все же Ботт? Виктор Ботт?
— Ботт, — после некоторого раздумья тихо произнес негодяй. — Только прошу не путать с моим братом: я — Виктор, а он Евгений.
— Ну и слава аллаху, — улыбнулся Аракелов. — А насчет имени не тревожьтесь. Вашего душегуба-братца мы с вами, тоже душегубом, никогда не спутаем.
— Я... Я хочу жить, — убийца произнес эти слова тихо, но мне показалось, что он орал на всю вселенную.
— К сожалению, жить вы будете. Девушки-телефонистки тоже очень любили жить, радовались весне, цветам, мечтали о любви, о счастье с любимым. А бандитский отряд, который вы возглавили по поручению брата Евгения, перестрелял девушек. Не всех... Но многих!..
Ботт, бледный, как мертвец, вскинул на Аракелова безумные глаза. Хоть убей, не могу сказать, какого они были цвета... Они были цвета ужаса.
— Жить!..
— К великому сожалению, — помрачнел Аракелов, — жить будешь, подонок!
И Виктор Ботт выжил. Как несовершеннолетнему ему заменили смертную казнь десятью годами лишения свободы.
Вот ведь как получается! Я, юрист, воспитанный на традициях классической школы права аббата Беккариа, формалист, если по-честному, юридический крючок... воспылал тогда ненавистью к законности. Хотя, если правду сказать, законность есть всегда законность.
Зато его совершеннолетнего братца, Евгения Ботта, постигла суровая кара. И не его одного.
Открылась, наконец, и тайна убийства Блаватского, одного из самых яростных врагов революции, главарей ТВО. Как-то пришла в уголовный розыск старушка, сгибаясь под тяжестью длинного свертка, обмотанного брезентом.
— Осень, прошлую, — прошамкала старая, — Евгений Ботт принес мне на сохранение. Сказал, что в этом самом... Охотничьи ружья и прочая. Я, глупая, и взяла. А как поведали мне о братцах Боттах, так и сомлела от чувств. От таких всякого горя натерпеться, что воды из кувшина испить. Возьмите, за Христа ради, его заклад.
Вскрыли сверток — три японских карабина. В разобранном виде, густо смазаны тавотом. Аракелов темпераментно размахивал руками:
— Ва!.. Совсем рядом были. Ведь из этих «Арисака» убили Блаватского!
Виктор Ботт, взглянув на винтовки, затрясся:
— Во всем виноват Осипов. Он приказал убить Блаватского!..
— Кто участвовал в убийстве?
— Сашка Стремковский, брат мой Женька, Искандер Романов!.. — преступник залился горючими слезами.